– Готово? – уточнил Дарсен и, дождавшись кивка, смущенно буркнул нечто вроде: – Поздравляю с посвящением, Служительница!

– Спасибо, – улыбнулась Надюшка.

Встряхнувшись, будто выбрасывал из головы всякую патетику, законник тут же нарочито деловито забухтел:

– Эй, о Великие, проблемы с двумя вашими храмами мы решили, а про третий вы нам ничего не рассказывали. Не успели пока или в помощи не нуждаетесь? Мне же все три факта для составления жалобы в Суд Сил нужны.

Силы замялись, и в их молчании Надежда явственно уловила розовый отголосок смущения. Но жажда прищучить жуликов-богов оказалась сильнее, чем желание сохранить тайну. Силы раскололись.

– Мир Джангаль, край девственных лесов и быстрых рек, где храм наш воздвигнут, ныне из-за вмешательства недругов наших, о коих уже поведали мы, неумолчным шумом моросящего дождя полнится. По листьям широким капли шуршат, в дивную мелодию сплетаясь. Чуден звук сей и, внимая ему, гармонией покоя мы наслаждаемся.

– И сколько уже там моросит? – практично уточнил Дарсен.

– Три цикла, по вашему счету семьдесят дней, – нехотя признались Силы.

– Значит, грязь скопилась непролазная. Никто пока не утоп?

– Разумных обитателей на Джангале нет. Паломникам, конечно, дорога доставляет некоторое неудобство, но у Сил Равновесия, к примеру, храм вообще в ледяных горах и крутая лестница без перил – не жалуются, – чуток заупрямились Двадцать и Одна.

– Да уж! Им, пожалуй, пожалуешься на дискомфорт… – хохотнул Дарсен. – Они примут к сведению, и родишься для равновесия в следующей инкарнации горным козлом, которому скалы и холод – дом родной.

Силы самым натуральным образом захихикали, разделяя веселье.

«Кажется, – подумала Надя, – в среде высших созданий с легкой руки законника только что родился свежий анекдот, который отправится гулять по мирам. Теперь самое главное, чтобы об анекдоте и его создателе не проведали сами Силы Равновесия. А то ведь и правда расщедрятся на подарки, и родится Дарсен в следующей жизни какой-нибудь тропической птичкой-хохотуном».

Вместо веселья над чужими привычками и увлечениями, девушка скромно предложила:

– Если никому в мире дождь не в тягость, сделайте над дорогой для паломников такую же защитную завесу-полог, как в паучьем лесу. И музыку дождя всем желающим слушать можно будет, и неприятностей он не доставит.

– Спасибо, Надежда, мы думали над этим, просчитывая вероятности возможного ущерба миру. Полагаем, несколько лет не нанесут серьезного урона, а позже мы ограничим область дождей лишь районом храма и создадим там каскады радуг!

Силы поспешно транслировали картину настоящего с тихим шорохом дождей, создающих мелодию на пестрых листьях. А следом показали свой храм – воздушное, пусть и созданное из разноцветных каменных блоков, сооружение на громадной лесной поляне. Сверкающие над зданием и над деревьями радуги придавали постройке празднично-величественный, исполненный сдержанного ликования вид.

– Красиво есть и будет, – мечтательно улыбнулась девушка, всегда тонко чувствующая переливы красок и звучание струн мира.

– Прости, – разом смутившись, как-то поникли Силы Двадцати и Одной.

– За что? – не поняла Надя.

– Мы не учли, ты не сможешь покинуть пределы своего мира и узреть красоты наших храмов воочию!

– Не страшно. Вы мне их покажете, – утешила Силы девушка. – Я не расстроена и не обижена. Я счастлива жить в том мире, где живу.

Понимая, что необыкновенные собеседники ей до конца не верят, Надя продекламировала:

Моторов рокот и бензиновая гарьИль терпкий запах конского навоза –Судьбе, поверь, как ныне, так и встарьСудить начертано деянья, а не позу.Смени наречье, а клинок на автомат,Камзол и шпоры на прикид фирмовый,Все будет так же, как века назад:Деянья ценятся, а не пустое слово.Какой ни выбери из множества миров,Из взгляда твоего реальность свита:Увидишь радость, чудо, волшебство,Иль мерзость праха и постылость быта^[1].

– Это что? – хрипло уточнил законник, напряженно внимавший строкам, слетавшим с уст чудной девушки.

– Это стихотворение написала в юности мама, когда услышала одну выдуманную историю моего мира, – не вдаваясь в тонкости разъяснения понятия кинематографа и описания причудливой интерпретации книги Александра Беляева «Остров погибших кораблей» и прочих обстоятельств сочинения трех строф по мотивам песни, отозвалась Надя.

– Сильно сказано, – задумчиво признал Дарсен. – У тебя умная мать.

– Мы поняли тебя, посвященная, – успокоенно промолвили Силы. – Мудрые слова! Все воистину так!