– Маме-то что скажешь? – негромко справился мужчина, осторожно изучая двор на предмет излишне любопытных личностей.

– То, что ты знакомого из полиции вызвал, чтобы меня не вмешивать. А он пусть со всем разбирается, – собралась с мыслями и, чуток подумав, объявила Надя. – Маме нельзя детали рассказывать, она спать потом не будет, за меня переживать станет.

– А с кем же тебе обо всем поговорить? – озадачился Дмитрий, с одной стороны, безоговорочно одобривший мысль об исключении Веры из числа посвященных в мерзкие детали, с другой – прекрасно понимающий, что Надюшке сейчас как никогда нужны родственная поддержка и сочувствие. Себя мужчина жилеткой подходящей мягкости не считал, болтливую подружку будущей падчерицы Любку тем более.

– Зачем на кого-то это взваливать? – пожала плечиками Надежда. – Не стоит. Он был очень больным, порченым человеком и теперь отправился туда, где его не только заставят понять, что именно он натворил, и заплатить за каждый из поступков, но и вылечат. Мне плохо не потому, что я его убрала из нашего мира, а потому, что успела почувствовать, каким он был и что успел совершить. Это омерзительно, страшно и говорить о таком я точно ни с кем не буду.

– Не до конца вник в детали, но смысл уловил, – мрачновато согласился Дмитрий. – Тогда только одно могу посоветовать: забудь все как страшный сон. Ты свою норму по неприятностям за вчера-сегодня точно лет на десять выполнила.

– Я попробую, – кивнула Надя и измученно улыбнулась.

На периферии восприятия продолжали переживать, бурля цветами, Силы, но Дмитрий излучал свежую, как мокрые скалы у моря, волну уверенности и надежности, и девушка невольно успокаивалась.

– Кстати, – припомнил Дмитрий и заговорил, может быть, чуть нарочито бодро: – Серегу из больницы еще вчера вечером выперли, чтобы койку не занимал, лось почти здоровый. Он у шефа на ковре побывал. Не уволил Красильников твоего киднеппера. А бумажка с номерками выигрышными так в руинах и сгинула.

– Это хорошо, – слабо улыбнулась Надя, заходя в подъезд.

– Что не уволил или что сгинула? – педантично уточнил Шельга, придерживая дверь для собеседницы.

– Все сразу, – конкретизировала девушка.

– Может, ты и права. Все познается в сравнении, – поразмыслив, признал Дмитрий. – Серый поступил мерзко, но людям и похуже случается поступать, когда бабло глаза застит. Хотя таких и людьми назвать язык не повернется. Знаешь, почему я на Виктора работаю? Он мужик хваткий, но меру знает, там остановится, где иной буром попрет, ни с чем не считаясь.

– Именно поэтому все успели выйти, когда телевизор взорвался, – почти про себя тихо отметила Надежда. Настолько тихо, что Шельга мог легко сделать вид, будто этой фразы не расслышал, и не поднимать вопроса о сверхъестественных реакциях и безопасной плазме.

Уверенные слова Дмитрия о знакомце из органов успокоили старшую Последнюю, да и дочка не выглядела перепуганной или шокированной. Потому, исполняя материнский долг, Вера захлопотала, расставляя на столе тарелки для супа. О страшном трупе где-то там, в соседнем дворе, она постаралась не думать. Разберутся – и все! А пока пусть Дима с Надей хорошенько покушают.

Домашнее многослойное желе завершало скромный семейный обед. С лишними вопросами Вера не лезла, полагая главным досыта накормить бедную дочку и замечательного Митю, благодаря которому девочке не пришлось тащиться в полицию и пытаться что-то там объяснить. Да! Ее Надюша привела вчера в дом замечательного человека!

Звонок в дверь громом среди ясного неба не прозвучал, никто не стал испуганно вздрагивать и прятаться, но открывать решительно отправился Дмитрий. И, как оказалось, не напрасно.

На пороге стоял серьезный мужчина с блокнотом, одетый в джинсы и чуть помятый, застегнутый на одну пуговицу пиджак. Едва звонивший оторвал взгляд от своих записей и разглядел Шельгу, лицо его расплылось в улыбке:

– Димон! А я-то голову ломал, каким ветром тебя сюда занесло!

– Жена моя и падчерица тут живут, Влад, – вернул усмешку Дмитрий. – Потому тебе так свезло! Решил я за хлебушком сходить к обеду, вот и сходил…

– Вопросов на этот счет больше не имею. С прочим будем разбираться, но и так понятно, какую рыбку словили, – тихо признал Владислав. – Пальчики сделали, проверяем. Смартфон тоже глянули… Крутить долго, эпизодов много, но ты очень помог, Димон! Буду должен!

Влад говорил верные, проникновенные слова, а взгляд его шарил по прихожей, особенно внимательно изучая обувь. Дождя в последние дни не было, вещественных отпечатков никто из очевидцев недавнего действа за гаражами оставить не мог. Пыльные тапочки Веры вообще были отмыты и сохли в ванне на полотенцесушителе. А куриный вес Нади позволил бы ей, наверное, повторить чудо Сына Божьего и пробежаться по воде, не замочив ног. Потому ее ботиночки сверкали как новенькие. Зато кроссовки Дмитрия вполне запылились, и в шнуровке застряла пара травинок.