Спину обожгло ненавистью. По страху, вспыхнувшему в глазах подруги, поняла, что та стала невольной свидетельницей преображения собственного брата. Я споткнулась на ровном месте, однако сумела удержать равновесие. Обернувшись, увидела напряженную фигуру Нейдана, стискивающего в руках злополучные браслеты. Закушенная губа, побелевшее лицо и сверкающий взгляд красноречиво говорили, насколько тот взбешен. Он склонил голову и молча указал в сторону сестры, потом выразительно перевел взгляд на браслеты. Вроде и не сказал ни слова, а поставил перед выбором.

– Прости, я не готова, – беззвучно произнесла в ответ. Как и предчувствовала, голос не слушался, пропал куда-то.

Потом преодолела оставшееся до подруги расстояние и схватила ее в охапку. Лелана, не выдержав напряжения, расплакалась. Пока успокаивала ее, гладила по голове, волосам, шептала слова утешения, Нейдан ушел. Незаметно – не слышала, как и куда, но знала – наш разговор не закончен, и его продолжение мне не понравится.

Когда Лелана успокоилась, решила выяснить, почему она помешала нам с Нейданом. Однако разговорить молчунью оказалось непросто. Она не захотела воспользоваться гостеприимством мастера Лита, схватила меня за руку и повела за собой. Дворами, укромными пустынными проулками подруга вывела к лесу.

– Ух-ходить н-надо. – Лелана заикалась, и каждое слово давалось ей с трудом. Удивилась, как легко меня выпроваживают. Каких-то объяснений добиться сложно – до утра буду выяснять. Но в том-то и дело, что я никуда не спешу, а кое-кто не торопится откровенничать.

– Почему? Пока не скажешь, никуда не пойду! – поставила ультиматум. Я не сумасшедшая бежать ночью неизвестно куда. – И вообще, почему я должна куда-то идти? Мы с Нейданом теперь жених и невеста – поженимся через пару-тройку лет.

– Не-эй, – с придыханием и горечью произнесла Лелана, – н-не бу-будет жда-ать. Ему н-не т-хы н-нужна, а с-сила. К-хак я ста-анешь.

– Погоди, что значит, как ты? Не поняла. Это что, родной брат с тобой такое сотворил? – ахнула я.

– Не-эй в-ве-эдьмак. Что-обы зав-вершить об-учение, на-адо силу у ве-едьмы за-абрать. М-моя ему п-по-одходила.

– Та-ак! А Фирана в курсе делишек сына? Игмар? Не понимаю, если нацелился отобрать дар, – не знала, что такое возможно, – отчего сразу этого не сделать?

– Н-не бы-ыло у тебя силы-то. Он-на п-проснулась там, у де-эрева. – С каждым словом речь Леланы становилась разборчивей. Подруга уже не так тянула слова и меньше заикалась. – А т-хы до-обровольно должна силу передать. С-са-ама.

– Ах, сама! Тогда возвращаемся. Дырку ему от бублика, а не силу. Я что, на идиотку похожа? А ленточкой пусть подавится. Как вручила, так и заберу обратно. Ты-то как попалась? Тоже, наверное, добровольно в слюнявую идиотку превратилась?

– Л-любила брата. Ма-аги действительно были. Только Ней сговорился с ними, бу-удто бы они его п-ыытать б-уудут и уб-бьют, если не соглашусь ему силу добровольно отдать. Ста-арый ведьмак научил, отец. А по-отом на магов вину свалили, и тех л-люди ка-азнили. Следом но-овые маги пришли, он-ни-и ста-арого ведьмака уби-или.

– С этим более-менее понятно. Сволочь твой братец первостатейная. Значит, та история выдуманная? Маги ничего такого не учинили? – уточнила я, потому как очень в свое время потрясла трагедия девушки.

– Нет, Ней не до-опустил бы этого. Он же-эниться хотел, – ответила Лелана и залилась краской смущения. – Не во-олновало его, что с-сеестра сводная. Б-боольную только не трогал, брезговал.

– Вот как? – На миг сердечко укололо ревностью, но я постаралась загнать это чувство куда подальше. Девчонка же не виновата, что красавицей уродилась. И не позавидуешь ее судьбе, не дай бог никому такой участи. – Значит, вон какой у женишка план: воспользоваться моим даром, чтобы будущую невесту подлечить, а потом силу отнять, да и прибить по-тихому. Сомневаюсь, что кто-то стал бы за мной ухаживать и содержать. Скотиняка бешеная. Да чтоб у него отсохло там. Чтоб ни с одной женщиной не смог. А та, единственная любовь всей жизни, что появится, – хмыкнув, криво усмехнулась, – не подпускала бы к себе и душу из него вытянула.

– Золана! – Подруга округлила и так невозможно большие глаза. – Ты что натворила?

– А что такого? Уже и поругать этого обманщика нельзя? – огрызнулась я, хотя понимала, что ведьмы не бросаются такими пожеланиями. Смахивает на проклятие, которое не снимет никто, кроме наложившей его ведьмы, даже священное дерево не поможет. – Вот влюбится по уши, тогда узнает, почем фунт лиха. И с другими женщинами не сможет отношений завести. Отличная месть.

– Но мы же ведьмы и не причиняем вред людям. – Лелана всхлипнула.

Вот блаженная! Братец ей жизнь испоганил, а дуреха туда же – жалеет, беспокоится. У меня, к примеру, никакой жалости не осталось. Это ж надо такое с бедняжкой сотворить? Так бы и подпалила Казанове хвост!

– З-зо-лана! – отшатнулась подруга и уставилась на мои руки.