Ну, спасибо! Это меня что, к жабам да обычным кошкам приравняли?

Тут же вспомнилось, что у госпожи Ериши в доме тоже обитала кошка. Интересно, просто домашний питомец или фамильяр?

— Вот ты говоришь — у ведьм, — задумчиво протянула я. — А у темных магов фамильяры бывают?

— Бывают, — подтвердил Федя. — Только еще реже. Раньше… — Он запнулся, бросил на меня быстрый взгляд и продолжил: — Раньше ими ликои становились. У вас… у ликоев, в смысле… прав тогда практически никаких не было. Ликои скрывались, и на тех, кого отлавливали, надевали специальные магические ошейники. Кого потом на работы отправляли, а кого продавали желающим темным магам. У обычных магов сил на создание привязки попросту не хватало, поэтому ликой-фамильярами обзаводились только темные, да и то далеко не все.

Эта история, которую я не так давно слышала от Лафотьера, снова возродила в душе жгучую злость и обиду. По всему выходит, что в те времена я тоже жила, и отсутствие воспоминаний ничего не меняет! Что, если меня тоже когда-то отлавливали, отправляли на работы и продавали? Что я вообще знаю о себе той, прежней, прожившей не одну сотню лет? Какую боль мне довелось испытать, какие тяготы пережить? Может, мой давний скверный характер, чрезмерный эгоизм и нелюбовь к окружающим — это не порок, а закономерно появившаяся защитная реакция?

Стараясь не показывать того, что кипело внутри, я как можно более ровно уточнила:

— И для чего нужны фамильяры? Какую работу они выполняют? В настоящее время у них хоть какие-то права есть?

— Говорю же, сейчас фамильяры, а в особенности сильные и разумные — это редкость, — терпеливо повторил Федя. — Но если говорить о ликоях, то да, многое изменилось. Теперь никто не может принудить их к магической связи, они должны дать добровольное согласие. Насчет работы, которую они выполняют… Да разную, в основном помогают хозяину, исполняют его поручения. Я не очень в этом разбираюсь, честно говоря.

На слове «хозяин» я прямо-таки заскрежетала зубами. Да скорее себе хвост отгрызу, чем назову кого-нибудь хозяином, особенно Лафотьера!

Заметив мою реакцию, Федька вздрогнул и на всякий случай отодвинулся на самый краешек матраца. А я, чтобы не сломать зубы, вцепилась ими в мягкую лепешку, которую прожевывала с остервенелой злостью. Сыр, как это обычно со мной бывало, немного успокоил и вернул благостное расположение духа.

Ничего-ничего, мы еще посмотрим, кто на чьих нервах играть будет!

Федя пробыл у меня весь свой обеденный перерыв. Его компания была мне приятна, и хотелось верить, что это взаимно. Мы пили вкусный травяной чай, ели лепешки и болтали ни о чем. Ничего полезного Федя больше рассказать не смог, но зато я расспросила его о Морегорье, местных жителях и их нравах. Со слов парнишки, народ здесь жил простой, за последнее время в городке ничего интересного не происходило. Самое крупное преступление последнего года — ограбление местного ювелирного магазина. Тишь да гладь… до вчерашнего дня. Пока не появилась я.

— А как же эти происшествия на погосте? — отхлебнув чай, задала я еще один уточняющий вопрос. — Разве раньше ничего такого не случалось?

— Случалось, — кивнул Федя. — У нас тут всегда находились желающие нервишки пощекотать. Подростки в основном.

Последнюю фразу он произнес с такой снисходительностью и пренебрежением, что я невольно фыркнула. Сам-то небось школу только недавно окончил!

— Ведьмы, опять же, на кладбищах всегда рыскают, — добавил Федька. — Кто по регистрационному талону, кто нелегально, но таких мало, мы их быстро отлавливаем. Только вот такого сильного магического фона, как вчера и сегодня, после них никогда не оставалось. Это уже на простое баловство не похоже…

Заговорившись, Федя забыл и про великую-ужасную меня, и про время. А когда вспомнил и бросил взгляд на наручные часы, подскочил как ужаленный и, воскликнув, что опаздывает, заторопился уходить. Я проводила его до калитки, пожелала удачного окончания рабочего дня и подумала, что часики мне тоже не помешало бы прикупить. А то ориентироваться приходится как в допотопные времена — по солнцу.

Вернувшись в мастерскую, я еще немного посидела за чашечкой любезно оставленного мне чая. Смотрела в распахнутое окно, слегка щурилась от проникающего через него солнца и нежилась в теплых лучах. Так и хотелось негромко мурлыкать. Все-таки многие кошачьи привычки были со мной всегда: любовь к теплу и солнцу, нелюбовь к воде и бесконечное обожание всего молочного. Хотелось надеяться, что жажда ловить мышей у меня не появится… а если появится, то исключительно с намерением от них избавиться, а не чтобы слопать.