Во-вторых, я попросила подготовить для меня договор, в котором бы описывались мои фамильярские взаимоотношения с Лафотьером и, в частности, оплата. Как заставить Лафотьера его подписать — вопрос другой, но я этого добьюсь непременно.

В-третьих, я поинтересовалась, не слышал ли Федя что-нибудь о совмещении ритуалов призыва фамильяров. Здесь меня настигло разочарование — к сожалению, о том давнем эксперименте он ничего не знал.

Ну и четвертый пункт, о котором я расспрашивала с особой дотошностью, — это техника. Меня волновало все: как здесь заряжают фотоаппараты, если они не пленочные, и возможно ли это вообще, как печатают фотографии, и все в том же духе. И вот тут новости были приятными.

Фотоаппараты и прочая редкая техника в этом мире заряжалась магией. Здесь действовал тот же принцип, что и при магическом освещении домов: идешь в дорогостоящий магазин, покупаешь специальную магию и пользуешься в свое удовольствие. Хочешь сэкономить — зарядки хватит на пару недель. Средний бюджет — на месяц-другой. Можешь позволить себе жить на широкую ногу — фотографируй, забыв о подзарядке, целый год.

Примерно та же ситуация и с печатью. Только в этом случае в дополнение к магии требовалось обзавестись специальным устройством, которое, насколько я поняла, представляло собой нечто похожее на большой принтер.

Вот только даже эконом-вариант был настолько впечатляющим, что мне требовалось продать аптекарю все содержимое своих грядок. Поэтому я подумала-подумала и попросила Федю увеличить мой фамильярский доход, согласно договору, в два раза.

А что? Лафотьер, судя по всему, не бедствует. А иметь в помощницах ликой — это вообще огромная редкость. Если переиначить слова Карлсона, то — «Малыш, мои услуги ведь дороже, дороже фотоаппаратов, а?»

— Госпожа Маргарита, вас еще это… — неуверенно протянул Федя, когда в моих расспросах возникла пауза. — Госпожа Ериша спрашивала. Просила передать, что хочет поговорить…

— Видимо, очень настойчиво просила, раз ты согласился передать ее слова, — удивилась я.

Сглотнув, Федя кивнул:

— Проклятием грозила.

Не успела я предположить, что старой ведьме от меня понадобилось, как меня осенило. Она ведь и вправду старая ведьма! И фамильяр у нее, кажется, имеется, пусть и в виде обычной кошки. Кто как не она может знать много для меня полезного? Она ведь и ликой во мне сразу распознала, и силу почувствовала, и с накопителями магии — теми самыми, которые по заоблачным ценам продаются, — обращаться умеет.

Я не была до конца уверена, что идея навестить ее является хорошей, но за спрос ведь денег не берут? А мы для начала просто поговорим.

…Вот уж не думала, что во второй раз за этот день окажусь в отделении зерров! Причем в той его части, где до суда содержат заключенных. Федя проводил меня в серое прохладное помещение, куда спустя некоторое время привели и госпожу Еришу. Ее платье в мелкий цветочек и уютная шаль совсем не вписывались в здешний унылый интерьер. С момента нашей последней встречи она практически не изменилась, только пучок волос оказался расслаблен, из-за чего на ее морщинистый лоб выбилось несколько умильных кудряшек. Собственно, госпожа Ериша вся целиком выглядела умильно и трогательно. Этакий беззащитный божий одуванчик. Ну ни за что не скажешь, что коварная ведьма!

— Выйди-ка, милок, — сев напротив меня, обратилась она к застывшему у стены Феде. — Нам наедине поговорить нужно.

Голос зерра, надо отдать ему должное, не дрогнул:

— Не положено.

— А если проклятием награжу? — с милейшей улыбкой ласково спросила госпожа Ериша.

— Вы нам еще поугрожайте! — вступилась я за Федьку. — Срок заключения продлить захотелось?

И, не дожидаясь ответа, обернувшись к Феде, попросила:

— Можешь оставить нас наедине? Если что, буду кричать.

По уставу зерр явно не мог этого сделать и так же явно не хотел, полагая, что, узнай кто-нибудь об этом, ему открутят голову. А если узнает Лафотьер, то вообще убьет, поднимет в виде зомби и упокоит снова. Но мою просьбу Федя неожиданно выполнил — не то до сих пор меня боялся, не то, опять же, по доброте душевной не смог отказать.

Я же отдавала себе отчет, что, возможно, поступаю не слишком разумно, оставаясь с ведьмой с глазу на глаз. Но то, что намеревалась у нее спросить, никому слышать не стоило, даже Феде. Ибо целиком и полностью доверять нельзя никому, кроме себя самой.

Когда за Федей закрылась дверь, я с деланой расслабленностью откинулась на спинку стула и, слегка прищурившись, спросила:

— Так о чем вы хотели поговорить?

— О тебе, киса, — с прежней ласковостью произнесла госпожа Ериша. — О жизни твоей непростой. О том, что помощь тебе нужна, разобраться во всем сама не сможешь. Ты же, как я слышала, не помнишь ничего?

— Помощь, значит? — побарабанив ноготками по крышке стола, переспросила я. — Мне напомнить, что не так давно вы затащили меня к себе домой, одурманили и попытались выкачать силу?