Первым делом госпожа Ериша плотнее запахнула шторы на окнах и закрыла ведущую в кухню дверь. При этом небольшая комнатка погрузилась в полумрак и вся атмосфера изменилась, став немного жутковатой и одновременно уютной, каким бы странным ни казалось такое сочетание.

Порывшись на полках, госпожа Ериша достала несколько баночек с сушеными травами, среди которых я безошибочно определила кошачью мяту.

— Вам напомнить об угрозе Лафотьера? — непроизвольно вжавшись в спинку стула, нахмурилась я. — Если со мной что-то случится, он…

— Да не собираюсь я тебе вредить, — отмахнулась ведьма. — Мне моя шкура дорога. Да и, если бы хотела, все равно бы не смогла. Не чета я тебе сейчас, хоть сила твоя и дремлет. А мята суть твою кошачью пробудить поможет. Чтобы кошка твоя проснулась, ее приманить надобно. Инстинкты твои расшевелить.

Говоря, она сняла с огня занятый варевом котелок и пристроила над огнем другой, в который предварительно налила воды. Затем, не обращая на меня внимания, принялась одну за другой бросать в кипяток щепотки трав. Мелисса, чабрец, шалфей, еще что-то незнакомое, и последняя — кошачья мята, доза которой была самой большой. Едва уловив ее запах, я сжала кулаки — аж костяшки побелели, и с силой впилась ногтями в ладони.

Нет, в будущем с этим определенно нужно что-то делать. Нельзя же зависеть от какой-то травы! Меня так любой дурак одурманить может…

— Ну-кась, Мурка, иди сюда! — позвала госпожа Ериша своевременно заглянувшую в кухню кошку.

Та протяжно мяукнула и неспешно приблизилась к хозяйке. Согнувшись, ведьма вырвала у нее клок шерсти и бросила в котел, содержимое которого тут же вспенилось и активно забурлило.

Еще несколько манипуляций, и часть сомнительного отвара была перелита в глиняную чашку, которую бабка протянула мне с требованием:

— Пей.

При воспоминании о добавленной в варево кошачьей шерсти меня замутило.

— Пей, говорю, — поторопила госпожа Ериша. — В силу войти хочешь али нет?

На всякий случай задержав дыхание, я сделала несколько больших глотков, ощущая, как по горлу заструился жидкий жар. Но, даже несмотря на задержанное дыхание, вкус я ощутила — терпкий, горьковатый, отчетливо отдающий лимонной свежестью, которую дала кошачья мята.

Вопреки ожиданиям, было совсем не противно, даже наоборот. И мир тут же заиграл яркими красками, в теле появилась приятная легкость, захотелось смеяться, танцевать, бегать, кататься по полу, делать что-нибудь такое… этакое!

Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что Лафотьер сейчас, стоя на улице, должен испытывать то же самое. У меня вырвался смешок.

Отпустило меня где-то минут через десять, если верить настенным часам. На этот раз мята подействовала не совсем так, как в прошлый, — должно быть, из-за соседства с другими травами.

«Похмелье» сопровождалось легкой головной болью и тошнотой. Но после того, что мне довелось испытать, стоя во дворе, эти симптомы показались несущественными.

— Ну-с, теперь можно и продолжить, — удовлетворенно кивнула госпожа Ериша и без перехода позвала: — Мурка!

Кошка тут же запрыгнула ко мне на колени и, свернувшись клубочком, тихо замурчала.

— Закрой глаза, — обратилась ведьма уже ко мне. — Ты должна нащупать свою внутреннюю кошку так же, как силу. Давай-ка, попробуй, это совсем несложно.

Звучало, может, и несложно, но на деле все обстояло сложно, даже очень! Меня постоянно что-то отвлекало: то небольшая, подкатывающая к горлу тошнота, то доносящиеся с улицы звуки городской жизни, то глухое раздражение, снова принадлежащее не мне. Интересно, что нарушает спокойствие Лафотьера на этот раз? Уж не одурение ли от кошачьей мяты?

В какой-то момент мне наконец удалось отрешиться от всего постороннего. Все звуки разом притихли, будто кто-то уменьшил громкость до минимума, и я ощутила внутри себя нечто теплое. Очень-очень теплое, что только и ждало, когда на него обратят внимание.

Мне казалось, я нахожусь в сплошной темноте, но не страшной, а ласково обволакивающей и по-своему уютной. Здесь мое кошачье зрение не работало и, на ощупь идя вперед, я не видела даже собственных ног. То самое теплое ждало меня где-то впереди, тянулось навстречу, и я тоже устремлялась к нему, простирая вперед руки…

Забавно, что, вернувшись к реальности, в самом деле оказалась с вытянутыми перед собой руками. После было еще несколько «погружений» вглубь себя, и с каждым разом я оказывалась все ближе и ближе к вожделенному теплу. Мне даже начало казаться, что я различаю его пушистость и мягкость… страннее ощущений не придумать, но так оно и было. Только накатывающая тошнота становилась все ощутимее, как и головокружение, поэтому попытки достучаться до своего внутреннего «я» пришлось прекратить.