— У тебя много шрамов, — негромко произнес Лафотьер, глаза которого, повторяя движение пальцев, скользили по моей влажной коже.

Его прикосновения и голос неожиданно пробудили то, что испытывать к темному магу я совершенно не хотела. Не хотела, но испытывала.

— Только сейчас заметил? — усмехнулась, пряча нахлынувшие чувства за ехидным тоном. — Я вообще-то паранджу не ношу.

— Раньше не замечал. — К моему удивлению, ни ответной язвительности, ни привычной насмешки в его голосе не прозвучало.

На побережье опустились синеватые сумерки, придавшие этому моменту еще более нереальный окрас. Море тихо шептало свою древнюю как мир песню, ветер словно нарочно подталкивал меня в спину, подмывая шагнуть вперед, а мой взгляд, действующий помимо воли, неотрывно исследовал обращенное ко мне лицо. Твердую линию подбородка, губы, подсвеченные алым глаза…

— Мне вообще-то холодно, — нарушила я возникшее оцепенение, надеясь, что пробившуюся в моем голосе дрожь действительно можно списать на холод.

Словно бы тоже очнувшись, Лафотьер накинул мне на плечи свою рубашку. Я, застегнув пуговицы, позаимствовала у него еще и камзол, после чего мы, больше не проронив ни слова, направились в сторону особняка.

Утром я приступила к осуществлению своего плана: пойти в библиотеку, поговорить с библиотекаршей, договориться о фотосъемке. Главной проблемой было покинуть особняк, не попав на глаза Лафотьеру, поскольку тащиться в библиотеку вместе с ним мне хотелось еще меньше, чем вчера к госпоже Ерише. А еще я подозревала, что, заметь он меня, и я вообще никуда не пойду, останусь маяться в четырех стенах. Нет, в итоге все равно ускользну, но сделать это будет гораздо сложнее.

Словом, к осуществлению плана я приступила практически сразу после пробуждения. Даже завтраком пожертвовала, намереваясь перекусить в городе. На новом месте мне спалось, как ни странно, прекрасно, и даже сонные грезы были приятными. Что именно снилось, я не помнила, но послевкусие внушало оптимизм.

Быстро умывшись и надев просохший за ночь сарафан, я прихватила сумку с фотоаппаратом, немного подумав, накинула еще и куртку, после чего бесшумно выскользнула из комнаты.

На втором этаже царила тишина, а вот на первом со стороны кухни доносились голоса, один из которых принадлежал Крикко, а второй был женским. Наверное, пришла та самая работница, о которой мне рассказывал дворецкий. Это подтверждали и долетающие до меня съестные запахи, вынуждающие желудок недовольно бурчать. Ничего-ничего, потерплю. Прежде всего — пища духовная!

— Куда собралась? — настиг меня голос мага, едва я вышла за дверь.

А ведь я и правда поверила, что все будет так просто!

— Я нужна тебе в качестве фамильяра? — спросила, обернувшись.

Хорошо так спросила, спокойно и сдержанно, даже вежливо, сама себе поразилась. Могу же, когда захочу!

Слегка склонив голову набок, Лафотьер ответил:

— После обеда.

— Вот и отлично, — кивнула с той же спокойной вежливостью. — Как раз к обеду вернусь.

— Кажется, я ясно выражался, когда говорил, что без меня ты из дома выходить не будешь.

Я набрала побольше воздуха и медленно выдохнула. Мысленно досчитала до пяти, утихомиривая эмоции, и с поразительно долго держащимся спокойствием возразила:

— Я не обязана отчитываться перед тобой о каждом своем шаге. У меня есть личная жизнь, есть не касающиеся тебя дела. Умирать мне хочется не больше, чем тебе, но и патологическими страхами я страдать не намерена.

Темный маг несколько мгновений молчал, после чего шагнул вперед и, неожиданно сняв с пальца один из самых крупных перстней, протянул мне.

— Дай руку, — велел не терпящим возражений тоном.

Я, в общем-то, и не возражала. Хотя улавливала исходящую от кольца силу, интуитивно чувствовала, что вреда она мне не причинит.

— Это сильнейший амулет, — пояснил Лафотьер, когда перстень оказался на моем среднем пальце, сузившись, точно по волшебству. — Он защитит, если тебе будет угрожать опасность, и даст мне знать, если с тобой что-то случится.

Вот так бы сразу! А то «от меня ни шагу», «сиди дома и не высовывайся»…

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила я, хоть и понимала, что он это сделал, в первую очередь, для себя.

Пока шла в библиотеку, размышляла о том, что, в сущности, наше с Лафотьером сотрудничество может оказаться вполне комфортным. Как выяснилось, он готов идти на уступки, что не могло не радовать. Признаться, сама не знаю, как бы поступала, окажись на его месте, и что бы предпринимала.

Чуть замедлив шаг, я посмотрела на черный камень, слегка мерцающий под лучами утреннего солнца. Граненый, в форме треугольника с закругленными углами, он таил в себе силу, что вспыхивала в нем приглушенными алыми искрами — совсем как в глазах темного мага…