«Обалдение», подобно лягушке-путешественнице, перекочевало от меня к клетчатому прощелыге.

— Двадцать ру?! — взвился он. — Помилуйте, госпожа ликой, это цена наручных часов, а не устройства с той грани!

— Ладно, тридцать.

Торговались мы долго, не желая идти на большие уступки. Желание выгодно продать «рухлядь» в клетчатом перевесило даже страх передо мной, что было совсем некстати. И все же в итоге мы сошлись на восьмидесяти ру, что полностью меня устроило. Пришлось прибегнуть к крайней мере и, сделав вид, что собираюсь уходить, практически выйти за дверь, чтобы упертый торговец наконец сдался. Конечно, даже такая сумма была существенной, но с учетом того, сколько здесь стоит всякая техника, восемьдесят ру — всего ничего.

Половину суммы, что составляло практически всю имеющуюся у меня наличность, я заплатила сразу. А вторую предполагалось заплатить в течение месяца. На доставку я пожертвовала еще пять ру, и торговец пообещал, что покупка прибудет ко мне сегодня вечером.

Выходя из антикварного магазинчика, я не могла сдерживать улыбку. Даже то обстоятельство, что мопед якобы находился не в рабочем состоянии, понизить градус настроения не могло. Я буду не я, если не заставлю его ездить!

Сидя в кафе, я неспешно, растягивая удовольствие, поглощала мясной стейк и прилагающийся к нему гарнир. Нежилась в лучах проникающего сквозь окно солнца — специально выбрала такое солнечное место — и параллельно наслаждалась тем, как все замечательно. Бывает у меня иногда такое состояние, когда вроде бы проблем еще много, но они отступают на второй план, уступая место приятностям. Все же, как ни крути, а приятностей в жизни тоже хватает, даже если иногда кажется, что вокруг одни проблемы. Я ем вкусную до умопомрачения еду, на десерт у меня божественный молочный коктейль, вечером рядом с конюшней Лафотьера припаркуется мой старый-новый мопед, а уже послезавтра наступит полнолуние и я впервые полностью обращусь. Непременно обращусь, иначе и быть не может!

Пока я, продолжая мысленные рассуждения, представляла, как проберусь в подвальную комнату мастерской, в кафе вошел новый посетитель. Его прихода я бы не заметила, не сопровождайся он внезапно прервавшимися разговорами. Впрочем, даже наступившую тишину я могла бы оставить без внимания, если бы этот посетитель неожиданно не занял место за моим столиком.

Потрясающая наглость! И кто это у нас тут такой смелый?

— Здесь занято, — в упор глядя на наглеца, озвучила очевидное я.

Нарушителем моего спокойствия оказался мужчина лет под сорок, одетый в светлый брючный костюм. Находись я сейчас на той грани, решила бы, что это какой-то успешный бизнесмен — вроде тех, чьи лица с голливудскими улыбками красуются на обложках журналов и вещают о том, как достичь успеха.

Но даже красивое лицо, тщательно уложенные соломенного оттенка волосы и широкая голливудская улыбка не могли перекрыть моего раздражения от его появления. Не люблю, когда мое уединение столь бесцеремонно нарушают. И вообще, он мне солнце загораживает!

— Добрый день, госпожа Маргарита, — не стирая той самой улыбки, приветствовал меня незнакомец.

— У вас передо мной явное преимущество, — недовольно заметила я. — Вы знаете мое имя, но я не знаю вашего.

Мужчина явно отрепетированным, нарочито небрежным жестом отвел упавшую на лоб прядь и представился:

— Виар Дэйш.

Сложилось впечатление, будто он думал, что это имя должно мне о чем-то сказать. Но я лишь выразительно приподняла бровь, ожидая продолжения.

— Мэр Морегорья, — спустя недолгую паузу последовало уточнение.

Ну надо же!

Я мысленно прикинула, могли ли мы быть знакомы в прошлом. Если и были, то в те времена он являлся совсем мальчишкой и такой высокий пост уж точно не занимал.

— И чем обязана такой чести? — Его статус впечатления не произвел. Куда больше меня занимало заслоненное солнце и остывающая еда.

Жестом фокусника мэр извлек откуда-то небольшой портфель, а уже из него — бумагу, которую протянул мне. Бегло просмотрев текст, я обнаружила, что это не что иное, как подписанное им заключение экспертизы на подлинность нашего с Лафотьером договора. Поскольку ритуал уже состоялся, этот документ интереса для меня больше не представлял.

— Решил передать лично, — не дождавшись от меня никакой реакции, произнес мэр. — В знак уважения.

Пришлось мысленно признать, что добрые отношения с мэром — залог спокойствия в этом городе. Поэтому, как бы ни раздражалась из-за его внезапного вторжения в мое личное пространство, пришлось нацеплять ответную улыбку и включать дружелюбие:

— Рада познакомиться с вами, господин мэр.

— Взаимно, госпожа ликой. Хотя много лет назад я знал вас под именем Акира. К сожалению, лично мы знакомы не были, но я был о вас наслышан.

Я позволила себе сыронизировать: