А потом они обе оказались вытеснены третьей, очень и очень важной. Я даже поразилась тому, что до сего момента об этом не подумала! Ведь наши с магом чувства связаны, что чувствую я — чувствует и он. Значит, он должен знать, что я испытывала этой ночью! Ну, конечно!

Только вот… если знает, то почему мне ничего об этом не сказал?

Федька обнаружился у конюшни и занят был тем, что с интересом рассматривал моего железного «коня». Уловив мое приближение, он резко обернулся и, точно застигнутый на месте преступления, смущенно потупил взор. Меня все еще немного вело, поэтому, едва подойдя к конюшне, я привалилась плечом к стене и шумно выдохнула. Федька молчал, не мешая мне приходить в себя и думать над своими дальнейшими действиями. Думала я недолго и в конце концов решила усложнить себе жизнь. Наблюдение за разговорчивым покойничком — перспектива сама по себе любопытная, к тому же хотелось услышать своими собственными ушами, что убитая скажет. А то мало ли, вдруг Лафотьер решит что-нибудь утаить или, хуже того, переврать?

— Федька, а ты, часом, не в курсе, сколько времени подъем нежити занимает? — поинтересовалась я.

Бедолага аж икнул.

— Т-точно не уверен… — запинаясь, ответил он. — Около часа, кажется…

— Прошу прощения, что невольно подслушал ваш разговор, — встрял неожиданно появившийся у конюшни Крикко. — Осмелюсь сообщить, что процесс поднятия мертвых — очень трудная, деликатная и кропотливая работа. Проходит в несколько этапов, которые иначе именуют кругами. Каждый такой круг длится примерно полчаса, а их количество зависит от цели поднятия. Например, меня провели по десяти кругам, а на временное поднятие с целью разговора, как правило, бывает достаточно двух-трех.

— Двух-трех? — подсчитывая в уме время, задумчиво переспросила я и тут же констатировала: — Успеем!

— Только конюшня у нас пуста, — вздохнул Крикко, с сомнением покосившись на хлипкую лошадку, флегматично пощипывающую траву и принадлежащую, видимо, Феде.

Я вопросительно посмотрела на обладателя оной, и недоросль, пожав плечами, пояснил:

— Что дают, на том и езжу…

Оторвавшись от поедания травы, кобылка обиженно фыркнула.

Перспектива ехать на ней верхом, учитывая то обстоятельство, что лошади меня не особо жалуют, совсем не прельщала. Добираться пешком — долго и есть риск не успеть.

Пока я соображала, что предпринять, мой взгляд внезапно остановился на скромно притулившемся у стены мопеде.

— При всем уважении и восхищении, не думаю, что у вас получится им воспользоваться, глубокоуважаемая госпожа ликой, — проследив за моим взглядом, произнес Крикко. — Могущественное на нем проклятие, а вы в силу еще не вошли.

Да, пожалуй, затея была изначально провальной, но за попытку ведь денег не берут. Почему бы и не попробовать осуществить маленькое, заведомо обреченное на неудачу безумство, если других вариантов нет? Тем более что мне в голову пришла еще более безумная, но вместе с тем крайне интересная мысль.

Присев перед мопедом и положив на него руки, я сосредоточилась.

Мы с Лафотьером связаны. Связаны наши эмоции, ощущения, даже в некоторой степени мысли… Так может, связаны и силы? Что, если это действительно так, а Лафотьер об этом просто умолчал?

Еще больше концентрируясь, я смежила веки.

Да, вот так… чтобы не видели глаза, но заработало внутреннее зрение. Чутье.

Вместо того чтобы знакомо погружаться вглубь себя, я представляла Йена Лафотьера. Его лицо, черты которого всплыли в памяти в мельчайших подробностях, голос, который звучал точно наяву, и самое главное — тьму, которая всегда неотступно за ним следовала. Вспомнив ощущение, испытанное, когда столкнулась с той самой тьмой в кабинете, я зацепилась за него и максимально на нем сосредоточилась. Параллельно попыталась нащупать свою силу и, как ни странно, мне это довольно быстро удалось. Не то сказались ночные приключения, не то Лев сегодня находился в Козероге, но факт оставался фактом: хоть в этом мне повезло!

Следующее, что я сделала, — это в мельчайших подробностях представила, чего хочу достичь. Нарисовала в воображении проклятие (нет, ну как звучит-то! И кому вообще понадобилось проклинать несчастный мопед?) как грозовую тучу, а свою силу, объединенную все в том же воображении с магией Лафотьера, — как ветер, способный ее разогнать.

Казалось, страннее впечатлений и не испытать. Но в тот момент я не анализировала и не рассуждала, действуя исключительно по наитию и надеясь на великий могучий «авось повезет».

Настолько выпала из реальности, утопая во внутренних ощущениях, что абсолютно перестала осознавать происходящее вокруг. Тем временем туча, которая вроде как была изначально нарисована моим воображением, вдруг стала казаться вполне реальной и даже осязаемой. Не теряя нити, связывающей меня с Лафотьером, и заставляя свою силу повиноваться, я прилагала максимум усилий, создавала «ветер» изо всех сил, и в какую-то секунду туча стала поддаваться. Это огромное грозовое марево начало медленно рассеиваться, и вскоре в окружающую меня ватную тишину ворвались изумленные возгласы.