— Маргарита, — машинально поправила я. — Привет, Марта. Молодой зерр, который стоит позади меня, это Федя. Надеюсь, тебя не будет смущать его присутствие?

В отличие от Федьки, Марта излишним стеснением явно не отличалась и вообще была вполне самодостаточной и самостоятельной личностью. Отрицательно качнув головой, она приветливо улыбнулась окончательно вспыхнувшему парню и даже протянула ему руку, которую он несколько неловко пожал.

Вдохновение накатило на меня так же быстро, как накатывали на берег волны. Море сегодня было неспокойным, пенящимся, вздыбливающим неровные холки и жадно забирающим с берега мелкие камешки. Марта надела длинное бледно-голубое платье, чуть завила волосы, которые частично собрала на затылке, а основную массу оставила распущенной. Словом, ее облик идеально сочетался с морским берегом и породил в моей горячей голове уйму идей.

Заставив библиотекаршу снять обувь, я велела ей пройтись по берегу, одной рукой придерживая шляпку, другой — край платья и смотря при этом на море. Должен был получиться образ этакой Ассоль, в ожидании вглядывающейся в горизонт.

Для человека, ни разу не позировавшего на камеру, с поставленными задачами Марта справилась просто отлично. А пока она изображала задумчивую мечтательницу, я передвигалась по пляжу в позе краба и старалась как можно лучше все это запечатлеть. Признаться честно, в плане фотографий я перфекционист и самокритик еще тот, но сейчас мне безумно нравились получающиеся кадры.

В общей сложности на пляже мы провели минут сорок, под конец которых Марта даже отважилась по моей настоятельной просьбе приподнять платье чуть выше колен и позволить волнам себя облить. Федя в этот момент окончательно превратился в подсвеченный красным приоткрывший рот соляной столб.

Кажется, кто-то втюрился по самое не могу…

А я на выходе получила несколько отпадных кадров, что, невзирая на все последние события, заставило настроение взлететь до небес. Вот что значит творчество!

Единственное, что омрачало радость творца, — это невозможность продолжить работу в фотошопе, где я могла бы довести сырой материал до ума.

После фотосессии на пляже я уговорила Марту попозировать мне в городе. К сожалению, несмотря на всю свою самодостаточность и смелость, садиться на мопед она отказалась наотрез, предпочтя Федину клячу. Парнишка, кажется, был готов бухнуться в обморок от предстоящей поездки и нежданно свалившегося ему на голову счастья.

Я хотела было предложить прогуляться до города пешком, дабы поделать фото в процессе, но рушить чужое маленькое счастье рука не поднялась.

В итоге я стояла на окраине города, облокотившись о мопед и треская купленное поблизости пирожное, дожидаясь, пока кляча привезет мою модель и моего так называемого телохранителя.

Интересно, что бы сказал Лафотьер, если бы узнал, что Федька оставляет меня одну?

Пирожное было просто дивным: с песочной основой, ягодами и огромной шапкой взбитых сливок, которые я слизывала, тихонечко мурча. Кажется, к этой своей особенности успела не только привыкнуть, но и с ней смириться.

Время от времени я прислушивалась к своим ощущениям, но инстинкты, обычно предупреждающие об опасности, молчали.

Отправив в рот последний кусочек пирожного, я не удержалась и сделала несколько фотографий улицы. А потом еще парочку. Хотя и не была уверена, что получится в ближайшее время зарядить фотоаппарат, экономить заряд батареи в Морегорье было выше моих сил.

В какой-то момент, приблизив изображение и приготовившись нажать на кнопку спуска, я внезапно заметила в другом конце улицы идущего человека. В этом не было бы ничего особенного, если бы этот человек без конца не озирался по сторонам, не прихрамывал и не морщился от боли. А еще он был мне знаком — в объектив моего фотоаппарата попал не кто иной, как господин Грилл, местный городской аптекарь.

И что он здесь делает?

Бросив быстрый взгляд на каменную арку, в которую вот-вот должны были въехать Федя с Мартой, я чуть поколебалась и направилась в ту сторону, откуда шел аптекарь. К счастью, погода стояла солнечная и жаркая, благодаря чему я припарковала мопед в тени, и теперь он не особо бросался в глаза. Помимо нас с господином Гриллом на улице никого видно не было, если не считать поглядывающую в приоткрытое окно лавки торговку пирожными.

Я и сама не знала, почему не шла навстречу аптекарю, а кралась, держась в тени, как и он сам. Наверное, все из-за смеси подозрительности и любопытства, извечно толкающих меня на подвиги. Фотоаппарат болтался на шее, и выключать его я не спешила — авось что интересное получится заснять.

Пока одна новоявленная хвостатая журналистка следила за скромным пожилым аптекарем, тот остановился у ничем не примечательной двери столь же непримечательного здания. На первый взгляд это строение выглядело совершенно заброшенным, но вот господин Грилл вставил в замочную скважину двери ключ и скрылся внутри.