— Это был единственный случай за всю историю моего рода, — сухо произнес Линед, — и этот случай едва не положил династии конец — леди Риа дер Томна оказалась невинной девушкой, Наэдину пришлось жениться и их дети родились без… Без необходимых качеств. Ценой невероятных усилий и с эльфийским благословением род, а с ним и Четыре Королевства устояли. Вам стоило потратить время на шитье одежды, а не на поиски способа услужить.

А я услышала свистящий шепот кого-то из придворных:

— Без капли магии народились детишки. Тогда-то и пришлось бастардов приживать, от эльфийки. А короля послушать, так все было исключительно благочинно.

Девушка задрожала и прикрылась руками. А я, краем глаза, увидела какой-то странный предмет, похожий на земной смартфон. Его держал один из придворных. Раз, и темная, плоская коробчка налилась золотым светом. Два, от нее отделилась искра и полетела по направлению к леди Тарин. Три — вспышка!

— Немедленно изъять кристалл, — закричал высокий, кряжистый мужчина. — Я запрещаю отпечатывать свою дочь!

Но предупреждение опоздало — рядом с Тарин разорвалось с полдюжины искр. Девушка некрасиво зарыдала и попыталась закрыть лицо, отпустив грудь и убрав руку от лобка.

— Прекратить немедленно, — коротко приказал король. — Лорд Эрсталь, вы, насколько я помню, в плаще?

— Да, мой король.

— Не будете ли вы столь любезны одолжить его леди Тарин?

— Я буду настолько любезен, мой король, что подарю его леди Тарин.

Мне был не виден первый, но я его прекрасно слышала. И тон мне совершенно не понравился. Не было в нем ничего хорошего и доброго.

И не зря. Он вышел вперед, укутал зареванную девушку своим плащом и глумливо произнес:

— Теперь это ваша вещь, можете не возвращать.

В тот же момент плащ вспыхнул и осыпался пеплом.

— Похоже, что прикрыть леди можно телами. Гвардейцы, строиться! — громко приказал лорд Эрсталь. — Если мой король не против, я прослежу, чтобы леди Тарин добралась до дома в целости и сохранности. А у вас, если я не ошибаюсь, еще одна девица с извинениями есть.

— Второй такой выход будет тяжело пережить, — кашлянул Линед и куда громче сказал, — дозволяю проводить леди Тарин до дома.

Что ж, надо признать, что уход у нее получился не менее эпичным, чем появление. Но гвардейцы свое дело знали на отлично — рассмотреть девицу за их мощными щитами было невозможно. А я, бездумно пялясь в пространство, пыталась понять, что я по этому поводу чувствую. В груди в один комок смешалось удовлетворение — так ей и надо, стерве, сочувствие — ну, может не так сильно, ошеломление — ничего себе, как тут могут с женщиной поступить, и полное офигение — ибо ну очень мощная традиция платить телом. Тут просто возникает вопрос, а если оскорблял мужчина мужчину, они тоже, эм, вместо извинений тело предлагали? Или сестрами-дочерьми платили? Жуть.

— Мой род не забудет этого оскорбления, — произнес лорд Тарин.

— А уж как я этого не забуду, — жестко произнес Линед. — Завтра утром, Нириер Тарин, я желаю видеть вас у себя в кабинете. Там мы поговорим про оскорбления, и про то, кто из нас король и Рубежник, а кто обнаглевший торгаш, разжиревший на перепродаже кожи мириергарских ящериц.

Лорд Тарин побелел и попытался что-то произнести, но из его рта не вылетело ни единого слова.

— Приберегите аргументы для завтрашнего разговора, — приказал король. — До свидания, Нириер Тарин. И благодарите лорда Эрсталя — именно его доброта позволяет вашей дочери сохранить места, которых не коснулся чужой взгляд.

— Ага, спину и зад, — хихикнул кто-то в толпе придворных.

Уходил лорд Тарин так, будто проглотил кол и теперь боится, что тот вылезет у него с другого конца — неестественно прямая спина и осторожная походка на негнущихся ногах. Хм, может Линед провернул тот же трюк что и со мной — полное подчинение?

— Помоги мне Мириера, богиня мудрости и просветления, — едва слышно прошептал Линед и властно произнес, — леди Горасия Авиера Милань, королева готова выслушать ваши извинения.

Из темноты выступила бледная до синевы девушка. Простоволосая, она была одета в подобие картофельного мешка с прорезями для головы и рук. Ну, с тем отличием, что этот «мешок» был изготовлен из бархата.

Ритуальную фразу она смогла произнести не с первого раза — запиналась, срывалась, начинала рыдать. Договорив, она зажмурилась и вцепилась в плетеный поясок.

— Принимаю твои извинения, Горасия Авиера Милань, — коротко произнесла я.

На ее одежде заиграло пламя, придворные подались вперед — а вдруг тоже обнажится? Но нет, эта девушка оказалась умнее. Нельзя сказать, что было столько же камешков, сколько с одежды Тайлы. И если судить по грозно нахмурившемуся королю, это что-то значит. Но тем не менее формальности были соблюдены и Линед коротко произнес: