Подошвы сапог скользили по полу и неумолимо приближали меня к повороту в конце темного коридора, заканчивающегося перед дверью в кабинет тора Хаэра.

В последней надежде остановить это движение, я кинулась в сторону скамьи у стены. Знала, что она намертво прикручена к полу за кривые кованые ножки, так как еще пару недель назад пьяный в дупель Тирас, на данный момент самый сильный студент в нашей академии, пытался на спор отодрать ее от пола. Безуспешно.

Рухнув на скамью всем телом, обвила ее руками и ногами, уже почти расслабившись и решив, что вот уж отсюда меня ничто не сдвинет и у будет время подумать и решить, что же делать дальше. Невероятная сила, словно магнит тянула все мое тело дальше. Обвив ногами сиденье скамьи, выпрямилась и начала быстро стягивать куртку и расстегивать рубаху. Вдруг я почувствовала как шевельнулась скамейка подо мной. Дернулась. Потом еще раз дернулась и жалобно заскрипела.

— Черт! Только не это! — почувствовала, как скамья, попадая под чары заклятия, наложенного на меня еще вчера, тоже устремилась в кабинет ректора, готовясь утащить туда же меня.

Быстро стянув с тебя рубашку и приняв безумное решение, аккуратно слезла со “стонущей” скамьи и отдалась власти заклятия, не забывая при этом раздеваться.

Сидя попой на куче шевелящихся и скользящих по полу вещей, я судорожно стягивала с ног сапоги и штанины брюк.

Еще немного… и готово, теперь все… К последнему повороту я приближалась как королева, восседая на живой куче. На мне осталось только мое белье (достаточно скромное по земным и не очень по местным меркам) и носки. Как хорошо, что белье я ношу свое и уж оно, не являясь собственностью академии, не было обязано являться по прямому приказу перед ясные очи тора, и оставалось при мне.

Взяв в руки шевелящийся ком, из которого то и дело тряпичными змейками вырывалась то брючина, то рукав форменной куртки, я поднялась, на своих двоих повернула за угол и встала перед дверью тора. Подняв живой комок на уровень лица, стала ждать, когда тот обратит на меня внимание. Мужчина сидел за большим столом лицом к открытой настежь двери и, склонившись, изучал бумаги разложенные на столе. Его глаз не было видно, из-за упавших на лицо волос.

Эллор успел снять свой форменный сюртук и в данный момент сидел в кресле с высокой спинкой в одной белой рубашке.

— Прекрасно, Армар, а говорили, что никак не можете почтить меня своим присутс… — тор оторвался от изучения бумаг на столе и прервался на полуслове, узрев меня в проеме двери в одном белье и носках, держащей комок живой академической формы, рвущейся к новому хозяину академии своими змейками-рукавами, поднятой на уровне лица в одной руке и парой тяжелых, подбитых серебряными пластинами сапог в другой… Его глаза стали просто огромного размера, рот открылся в немом шоке.

— Простите, тор Хаэр, но, к сожалению, в этот прекрасный выходной день, я не смогу составить компанию своей форме и провести этот вечер в Вашем, без преувеличения, высокородном обществе.… На сим прошу меня извинить и до встречи… На занятиях в первый день недели — сначала я выпустила из рук живой комок, который пушечным ядром рванулся в сторону обалдевшего тора. Следом полетели сапоги.

Автоматически поймав форму, и один сапог, тор Хаэр, однако, пропустил второй и тот, со свистом пролетел мимо головы хозяина кабинета и, гулко стукнув о спинку высокого кресла, рухнул на пол, а затем, судя по звуку, под столом подполз к хозяину.

Тор Хаэр начал приподниматься со своего кресла, а я, прикоснувшись правой рукой к левому плечу, сделала голубой, чисто русской поклон, сопровождаемый махом от левого плеча к правому, представляя себя в этот момент в сарафане и кокошнике перед барином, а большим и средним пальцем левой руки провернула кольцо на указательном.

Через мгновение я уже приземлялась на матрас в комнате общежития под громкий и дикий, но затихающий вопль тора… «…Арма-а-а-а-ар», донесший я до меня эхом из закрывшегося над головой перехода…

Я захохотала! Такого я даже от себя сама никак не могла ожидать. Но вот, во что выльется моя невероятная выходка, еще предстояло узнать в ближайшее время и расплата будет страшной. Это я понимала, но у меня не было выхода, мне надо было торопиться.