– Кайя точно простила, да и Боженька тоже, иначе зачем второй шанс тебе подарил? – сурово осадила его мать. – Так что учти прежние ошибки!

– Мать, ты знаешь, как я тебя люблю? – Папа впервые на моей памяти опустился перед ней, обнял, положил голову ей на колени. – Ты у меня самая родная и любимая. Прости дурака, если сможешь, и помоги, а?

– Да куда я от вас теперь денусь? – мягко улыбнулась бабушка, потрепав своего Мишеньку по волосам.

Душа плакала от боли и грусти. Мои родные, такие любимые и одинокие. До дрожи хотелось перенестись к ним, обнять, пожалеть и сказать, что все у меня отлично. Эх, если бы все желания исполнялись…

– Мы дома! – из прихожей донесся женский голос, родной, звонкий, счастливый.

Совсем скоро, не веря своим глазам, или чем это «кино» смотрю, я увидела маму. Солвейг Хелле в сопровождении пожилой норвежки, своей мамы, вплыла в гостиную. В свободном шерстяном голубом платье мамочка даже в свои сорок шесть с хвостиком выглядит максимум на тридцать пять. Идеально красивая! Она уже несколько лет не модель, но активно подвизается на ниве модной индустрии. Папа встрепенулся и, словно большой верный пес, кинулся ей навстречу, обнял и заботливо усадил в удобное глубокое кресло:

– Солли, родная, ну как?

Бабушка тем временем приветливо и старомодно раскланялась с фру Солвейг, своей сватьей номер один, на английском и сразу переключила внимание на экс-невестку. Да что же там у них происходит? Мама с папой друг друга только ради меня терпели, встречались на нейтральной территории. И что я слышу? Не ироничное «Соль», а «Солли» – с нежностью и любовью. Эти тональности в голосе папы я слышала редко, и то в отношении нас с бабушкой.

Мама погладила папу по щеке, ее фиалковые глаза сияли ответными чувствами, я никогда не видела столько света и эмоций на ее лице.

– Все анализы и скрининги в порядке. Врач сказала, несмотря на ранний срок в три месяца, что у нас – сын! По всем полученным данным, ребенок совершенно здоров. Беременность развивается как положено, отклонений нет.

– Спасибо, Господи! – выдохнул счастливый папа.

– Пока ходила с Каечкой, все время хотела мяса, а сейчас меня тянет на сладкое. Странно, Миша, ведь вроде бы должно быть наоборот? – рассеянно улыбнулась мама, поглаживая пока еще незаметный животик.

Я плакала от счастья. Моя потеря сблизила родителей, вернула им утраченную так быстро и рано любовь. Да еще и в приличном возрасте подарила второй шанс – сына.

Бабушка присела на широкий мягкий подлокотник кресла, взяла моих родителей за руки и – шмыгнула носом! Сколько раз она меня за эту «выходку» журила, мол, неприлично девице из хорошей семьи, а сейчас сама не сдержалась. Зато я поняла, что помогло ей пережить мою пропажу…

Вдруг звуки начали отдаляться, а потом и вовсе исчезли, картинка растаяла, как снежинка. Я запротестовала в панике:

– Нет-нет!

– Подарок… подарок… но далеко, сложно… тяжело… – знакомо зашептали голоса.

– Благодарю вас, – всхлипнула я, вытирая слезы. – Для меня эта встреча значит очень много.

– Подарок… подарок… – снова настойчиво шептали боги этого мира.

– Спасибо, спасибо, мои дорогие, – повторила я и с содроганием подняла узкий маленький ритуальный стилет, намереваясь снова окропить алтарь кровью.

– Береги их… береги их… развлеки их… развлеки… покажи им весь Мир… нет белого… нет серого… нет черного… все любимы и едины, – яростно, наперебой шелестели лары, словно торопясь взыскать с меня плату другим средством. – Береги их… покажи весь Мир…

– Да кого, их-то?

– Всех… их… – весьма расплывчато вторили лары, но очень настойчиво и как-то зловеще.

У меня в голове рефреном божественному наказу перед глазами возникла сценка из старого фильма-сказки «Варвара-краса, длинная коса», где из воды высовывается жуткая когтистая зеленая рука и грозит корявым пальцем, а следом старушечий мерзкий голос Милляра напоминает: «Долж-жо-ок за тобой!»

Фу-ух… я невольно передернулась: долг высшим – это серьезно. Но именно ассоциация со старой кинолентой помогла понять: лары поддерживают мое стремление развить телевидение, новостную программу и показать леарам, как огромен мир. И вместо вражды и прочего негатива можно обратить их внимание на более интересные предметы: кино, театр, музыку, науку…

– Вот так и вырастает самомнение за рамки приличий, – остановила я поток своих мечтаний со смешком. – Ладно, потом разберемся, кого «их» и что показать.

– Пока у тебя лишь сынок растет, а самомнение – не очень. Слишком трусливая, – проворчал рядом дух.

– Вы меня до икоты доведете, без предупреждения являясь, – буркнула я, а когда смысл его «комплимента» дошел, осторожно переспросила: – Сынок? Ты хочешь сказать, я беременна?

– Вы с эратом так усердно для этого трудились, что сложно было бы не получить чего-то дельного… и полезного для рода.