Потом у меня чуть не снесло мозги. Жесточайший удар по нервам диким страхом и нарастающая волна женской паники… Дальнейшая картина будет долго стоять перед глазами: испуганная Рика, с криком «На помощь!» вылетающая из створок конюшни, и взбесившийся жеребец, с диким ржанием мчащийся за ней по пятам.

Когда я это увидел, у меня кровь застыла в жилах. Не представляю, как это чудовище сломало надежную дверцу! Хотя… Ваниарские жеребцы одним ударом копыт ломают позвоночник волкодлаку. Я несся жене навстречу и от ужаса потерял способность ясно соображать. Не знаю, как ей удалось откатиться от копыт зверя-убийцы, знаю только, что, когда стоял крестом перед разъяренной лошадью, я сто раз благословил дар предков — способность голосом укрощать лошадей. И отсутствие кулона. А пару шрамов на лице, если придется получить копытом, как-нибудь стерплю. Боевые шрамы украшают мужчину.

Еще сильнее кровь застыла в моих жилах позже, когда я задним числом медленно прокрутил в голове страшное событие и припомнил мелькнувшее на мгновение лицо бога смерти. Я присел, обессиленный, у коновязи и не чувствовал под собою ног. Еще бы один миг, один удар! Смерти Эрики я бы не пережил. Не простил бы себе той роковой случайности.

Я обещал ей развлечение.

И убийцей любимой жены признал бы только самого себя.

Рика, обласканная и всячески успокоенная, присела рядом, пачкая юбки. Я еле смог разомкнуть сжатые судорогой челюсти и тихо попросил ее больше так не делать. Нужно было еще собрать волю в кулак, взять саблю и лично казнить красавца-жеребца, дерзнувшего посягнуть на любимую. Тяжко вздохнув, я собрался отдать необходимое распоряжение, как в мою голову пришла отличная мысль: а если одним выстрелом убить двух зайцев?

Хочу жестоко наказать породистого коня — отлично! Тогда подарю-ка я его старому князю! Он считает себя опытным лошадником и обожает укрощать лошадей, не зная жалости. В его конюшнях я видел немало понурившихся, сломленных, потерявших гордость и достоинство благородных животных. Вот только наш Деризий не таков. Его легко не сломишь. Он прикинется укрощенным до той поры, пока не вденут уздечку и не сядут на него в седло. Потом… одно из двух: либо — прощай конь, либо — прощай правитель! Я ставлю на коня. Так или иначе, двух врагов одним ударом.

И я отдал распоряжение:

— Коня доставить в дар Владыке светлых эльфов. Это будет мой подарок Калэстелю на день рождения.

Неуемный восторг в хитрых глазах старшего конюха был мне наградой, а за спиной почудился жутковатый смех бога войны и смерти.

Перед уходом я, словно в тумане, просил прощения у жены за невыполненное желание и был готов на колени пасть, чтобы только она отказалась от своей безумной просьбы. Унижаться не пришлось. Эрика кое-что из этой истории вынесла и впредь никогда не досаждала мне конными прогулками. Ее вполне удовлетворила двуконная бричка.

Теперь наша жизнь стала походить на полноценную супружескую. Мы поделили обязанности и даже вне постели много времени проводили в поисках компромиссов по важным вопросам или принимая совместные решения по хозяйственным делам. Я наслаждался обществом Эрики и… продолжал за нее бояться.

Иррациональное, глупое чувство сильно омрачало мое существование. Я опасался за ее жизнь так сильно, что запретил себе думать о детях. Вдруг ее беременной ранят? Беременные женщины так уязвимы. Она может умереть родами, это ведь не редкость. Или если похитят ребенка?.. Эрика не задумываясь пойдет на любой размен в страхе потерять дитя второй раз.

Психопат? Да. Правителям дроу по умолчанию быть таковыми положено. Зато целый, здоровый и с любимой женой в постели.

Я потихоньку стал каждый день глотать противозачаточные зелья, которые мне присылал доверенный знахарь. Знал, что слабый яд. Знал, что пить их часто нельзя, слишком опасно для здоровья. Знал: они замедляют реакцию воина и ослабляют удар, сокращают жизнь… но я не мог, не мог физически рисковать своей женой!

В то же время я получил довольно угрожающее послание от Пресветлой богини. Она запретила мне пользоваться микстурами от зачатия, ее воля была изложена жрецом храма предельно ясно. Как мне непрозрачно намекнули, в противном случае буду жестоко наказан. Я выслушал молча волю Светлейшей, соизмерил масштаб событий и… продолжил пить снадобья. Буду наказан — плевать! Дроу живучие. Главное, что не пострадает любимая.

Примерно месяцев через семь заметил — происходит нечто странное. Жена повадилась бегать по знахаркам, врачам и астрологам. Даже втайне посетила мага. Он-то меня и просветил, словно обухом топора по голове ударил: жена хочет ребенка. Стало тошно.

Я решал задачу: как быть? Мои страхи никуда не ушли, они орали мне в уши самые болезненные шипящие слова, дергали заостренными крючками за каждый нерв, грызли сердце… Я не находил себе места: должен ли я признаться?