Слуги замельтешили вокруг каждого приглашенного, расставляя странные, впервые виденные мной приборы. Они включали в себя: громадное серебряное блюдо, накрытое выпуклой металлической крышкой, маленькую жаровню с кастрюлькой, наполненной кипящей водой, двузубую вилку с длинной ручкой и… хаши? Обед подавался на алой скатерти. На столе и на полу в красивых расписных вазах стояли ветки цветущей сливы и вишни. Салфеток для каждого приглашенного было по две — соломенно-желтая и черная с узкими красными полосками.

— Это что за хрень? — тихо спросила я, наклонившись в сторону мужа и крутя в руках палочки для суши.

— Йармионэль обещал приготовить новомодный обед в стиле демонов, — прошептал мне в ответ супруг.

— Ну-ну, — хмыкнула я, представляя себе эльфов, орудующих хаши. И открыла крышку…

Передо мной на тарелке лежало такое… э-э-э… разноцветно-радостное диво. На первый взгляд это напоминало обычных мидий, но почему-то посетивших укуренного визажиста. Потому как в природе я такого еще не встречала. Ужас! Розовая раковина с фиолетовыми полосками в черную крапинку. Зеленая с оранжевыми звездочками. Бордовая в светло-голубых цветочках. Голубая в розовых сердечках. Все это великолепие соседствовало с рапанами, те были в сходной цветовой гамме. Описать не берусь, ибо в глазах уже рябило.

У меня резко пропал аппетит. Таких мутантов — выходцев из Чернобыля есть было страшновато. Возникало обоснованное подозрение: а не получу ли я с питательными веществами такую же дивную окраску? Других, похоже, посетили те же мысли, и налегать на деликатесы они не торопились. К тому же нам, как правящей семье, следовало по долбаному этикету начать первыми. Ладно, вызываем огонь на себя!

Мы с Даром переглянулись и дрогнувшей рукой мужественно взялись за мидий. Я осторожно вскрыла створки раковины и развела половинки в сторону. В середине покоился обычный моллюск. Я успокоилась… И оказалось — совершенно напрасно. Как только я попыталась подцепить моллюска вилкой, эта зараза отрастила себе глаза и крайне укоризненно на меня посмотрела.

Я застыла. Глазели мы друг на друга добрых пару минут. Мое сердце преисполнилось сострадания к несчастной маленькой твари, так жалостливо взирающей на меня и роняющей горючие слезы. Украдкой взглянув в сторону мужа, я увидела, как он со своей мидией весьма успешно перемигивается. Процесс налаживания дружеских отношений между ними проходил вполне благополучно. А может, это нервный тик?

В общем, мидия осталась живой-здоровой и была отодвинута в сторону. Ну не могло мягкое женское сердце позволить себе надругаться над вселенской скорбью в печальных глазах моллюска!

Гости сидели очень тихо и теряли аппетит просто на глазах… у мидий.

Пришла очередь рапанов. Внимательно изучив раковину и выяснив, что никакие очи, глаза, зеницы и прочие оттуда не вылезут… и обретя утраченное душевное равновесие, я выковыряла содержимое и попыталась опустить его палочками в кипяток. Фигушки! Сегодня был не мой день! Ага! Пятница, тринадцатое! Потому как у этого комка вылезли не зенки, а ноги! И эта серая дрянь, как хамелеон, сменила мышиную окраску на розовую с переливающимися, мигрирующими голубыми полосками. Мало того, оно (она? он?) вырвалось и поскакало по столу, вереща что-то типа «банзай!» и отплевываясь.

У всех присутствующих начался шок. Мы просто оцепенели и внимательно следили за танцевальными па бесчинствующего на столе моллюска. Апофеозом стал грандиозный прыжок, достойный самого чемпиона мира по прыжкам в высоту Ярослава Рыбакова. Голубовато-розовое недоразумение повисло на хрустальной люстре и уже оттуда высказало в лицах и с примерами, что оно о нас думает, где видит и куда нам следует идти. На своем чирикающе-свистящем языке, но все было предельно понятно!

И это я еще протестовала по поводу бала? Неправа была. Признаюсь.

Следовало спасать положение. Я, взяв себя в руки, под свистящий мат, раздающийся с люстры, поинтересовалась:

— Что у нас следующее?

Почему мне никто не заткнул рот в этот момент? Зачем я вообще научилась разговаривать?

— Вторая перемена блюд, — провозгласил невозмутимый мажордом.

Слуги снова засуетились и убрали не тронутые остальными гостями блюда. Между делом кто-то попытался поймать сачком для бабочек верещащего моллюска. Вопящая зараза раздулась и подозрительно напыжилась. Что мне это напоминает? А!

Мой вопль:

— Не надо! — совпал с ответной атакой обиженного жизнью и мной ногастого комка, выпустившего едкую, остро пахнущую струю.

— Атас! — безнадежно-весело отреагировал муж, наблюдая за происходящим безобразием.

Я тихо двинула его локтем в бок, призывая к солидности, и мило ощерилась, демонстрируя всем добрую, ласковую улыбку. Только челюсти немного сводило, а так ничего… жизнь продолжалась.

Блюда убрали, окна открыли, проветрили и приступили к следующей перемене. На этот раз передо мной возвышалась высокая суповая тарелка, наполненная густой зеленой жидкостью.

— Это что? — осторожно поинтересовалась я, ожидая от судьбы только наихудшего.