Вторая часть, побольше количеством, искренне считала, что в коровью лепешку вступишь — ноги не отмоешь. И гоняла ссаной тряпкой и мамашу и ее отпрысков.

Потому-то к нам и никто не приходил. Кому ж охота нарываться лишний раз?

Уши продавать? Сплетни собирать?

Это вам не двадцать первый век, здесь как потопаешь, так и полопаешь, ребенку пяти лет нет, а обязанности у него уже есть. С правами сложнее, пусть сначала на них заработает. Подмести, заштопать, корм задать… где справится — там и трудится.

И бабки при деле.

Основной источник сплетен — колодец, церковь, лавка… а мы туда как раз и не слишком ходили. Воду Ваня таскал, остальное вообще мимо кассы прошло. Так что обсудили меня без меня.

И опять поделились на две группы.

Первая считала, что я в бабку с дедом пошла и теперь у Синютиных нормальная жизнь начнется.

Вторая, что от худого семени не жди доброго племени.

Кстати, о семенах я тоже поговорила и пообещала поделиться. Привозными, из другого города. Начинаем рекламу себе делать!

Как легко догадаться, мать Егорушки принадлежала как раз ко второй группе. В обоих случаях. А что молодежь сошлась…

Судя по всему, у Егора и не было никогда намерений жениться на дурехе. Переспать — да. А то тело молодое, гормоны играют, а денег на бордель мальчику не выделяют, так устраиваться приходится. Может, через пару месяцев он бы Аринку и уговорил, они уже далеко зашли, но тут приехала я.

Ну, хоть репутацию Аринки восстановила. Сообщила, что были мы у лекаря, что справку получили, что в любой момент подтвердить можем… нет в нашей семье гулящих девок!

Не сомневаюсь, суток не пройдет, это по окрестностям разойдется.

Только вот мне с того не легче.

Да, не шлюхи. Но дураки, отребье, отродье, нищеброды, уроды… перечислять можно долго, а принцип-то все равно тот же самый.

Коровья лепешка, см. выше.

Мамашшшша!

Это я детям и выложила, не выбирая выражений.

Аринка разревелась. Поняла, что мимо просвистело.

Ваня принялся ругаться.

Петя хлюпнул носом.

— И что? Теперь… все?

Я фыркнула.

— Ну, не все. Сам понимаешь, мир этими двумя улицами не заканчивается. Но поработать придется. О нас будут в первую очередь расспрашивать наших соседей, а что они скажут… понимаешь?

Понимали все.

И что скажут, и как скажут… береги честь смолоду? Поговорка?

Принцип жизни.

Нагадила мамаша за пять лет столько, что еще сорок не отмоемся. А надо… хоть ты бери, да и переезжай. Но бросать все достигнутое уже не хочется, да и не факт, что на новом месте луче будет.

Так что — работаем.

— О лошади я договорилась, десять рублей в месяц — отличная компенсация неудобств.

— И что теперь?

— И ничего. Завтра мы с тобой едем в Лощинку, а Арина и Петя занимаются хозяйством. Послезавтра я еду, а вы занимаетесь хозяйством. А в среду мы идем на прием. Я и Арина в качестве сопровождения. Так что Ариша, договаривайся с куафером, с портными и прочими на утро среды. Приводим себя в порядок, хоть как-то.

Арина хлопнула глазами.

Я подняла руки и показала их девочке.

— Руки, волосы, лица… да много чего. Даже платья надо еще раз померить и подогнать. Забегаемся.

Арина в это не особо верила, но и спорить не стала.

***

Понедельник — день тяжелый?

Это еще не то слово. Это хуже, чем тяжелый.

Чего мне стоило организовать одну доставку…

Спасибо Савелию Акимовичу, золотой человек. В свою пользу, конечно, но золотой.

Я с ним договорилась о жемчуге. Тщательно проверила все на клейма мастера и поговорила с мужчиной. Тот согласился взять нитку по справедливой (я проверила в ювелирках) цене, с правом выкупа мной, как только я вступлю в наследство. Правда, сверху накинул еще десять процентов, но это по-божески. Годовых же, не месячных, в моем мире банки больше драли…

Хотя сколько-то да сэкономила.

А охрана?

Сторожа найти в Туманную Лощинку мне просто не удалось. Никто, никто не хотел идти сюда сторожить. Утешало и другое — воровать сюда тоже полезут не сразу, все же дурная слава далеко летит. Но сколько надолго ее хватит?

Рабочие…

Два десятка человек разной степени заросшести и растрепанности. Одеты вразнобой, что у всех одинаковое — это выражение глаз. Злобное…

И ошейники.

Тоненькая полоска кожи.

Казалось бы, что в этом такого? Не кандалы, не цепи, но эта кожа каким-то образом срастается с человеческой. Снять — только с куском мяса, а на шее это чревато. Давно уже умельцев не находилось. Тут надо хирургом быть, да и шрам потом останется такой, что ни один маг не залечит.

Двое солдат при них.

— Доброе утро, — улыбнулась я.

— Утро доброе, барышня, — улыбнулся один из солдат. Явно прощупывает почву.