Зрачки у него круглые, а вокруг черного солнышка тонкое золотое колечко.

Змейка смотрит на меня, я на нее. Я пробую передать свой интерес.

Ужик смотрит в ответ, спокойно и внимательно… и… воображение, что ли, разыгралось?

Я понимаю, что ему меньше года, что он перезимовал в уютной пещере рядом с озером, что сейчас ему хочется в воду…

Шкурка чешется. То есть чешуя…

И поохотиться хочется, он голодный.

Опасность? Да, опасность есть, есть люди.

Я понимаю, что это предел. Змеи невероятно умные в сказках, а в жизни…

Может, мне такой тормознутый змееныш попался?

Ладно, я его отпускаю, и змейка уползает к озеру.

А я приглядываюсь к себе.

А ведь и верно. Внизу живота пульсирует чуть сильнее, ежь твою рожь! У нас что — все через ЭТО место?

Вот они и выкидыши, стопроцентно. Можно даже не спрашивать. Если ты привык чесать нос правой рукой, ты и будешь его так чесать. Непроизвольно.

Если привык к магии, будешь ее использовать.

Ну и результат — выкидыш.

А нельзя это как-то нормализовать?

Угу, пришла тут, самая умная. Наверняка, первая за столько лет додумалась, правда?

Ладно! Поехидничаю я потом1 Главное — я могу говорить со змеями! И даже не сильно устаю. Ладно, полноценным разговором это не назовешь. Но какой-то отклик я получила, остальное — дело практики.

А что?

Укушен гадюкой — замечательный диагноз! И я — молодая вдова. Вот и еще один вопрос для обсуждения с ротмистром.

***

В эту ночь нам удается выбраться на улицу.

Андрей Васильевич знает отличную маленькую беседку, в которой нас не видно. Зато там есть деревянные скамейки, на одной из которых я и устраиваюсь, поджав под себя ноги. Так теплее. Вязаная шаль укрывает меня целиком, не хуже пухового одеяла.

— Как у вас дела, Мария?

— Готовлюсь к выписке. Андрей Васильевич, скажите, а маги земли могут управлять животными?

— Да. Достаточно редко, но могут, это явление было описано. И животными, и птицами…

— А людьми?

Ротмистр вздохнул.

— Мария, это должно остаться между нами. И… я бы не поделился, но я умираю, а вы остаетесь жить. И мне вас жалко. Это понятно?

— Мне дать клятву молчать?

— Нет. Обстоятельства могут сложиться по-разному, поэтому я надеюсь на ваше благоразумие. А клятвами не раскидывайтесь, особенно на крови.

Я кивнула.

— Так вот. Считается, что это невозможно.

— Считается?

— Очень редко, маги воды способны к манипуляции человеческим разумом.

— Воды?

— Человек — тоже вода.

— А земли?

— Нет.

Я вспоминаю, как пыталась пообщаться с ужиком.

— Странно.

— Зато по некоторым данным, именно маги земли способны управлять мертвыми.

— Фу! — честно отреагировала я. Вот, в роли некроманта я себя ни разу не видела.

— Тем не менее, это есть.

— А маги огня? Воздуха?

Ротмистр сидит некоторое время молча, потом машет рукой.

— Шли разговоры о том, что маги огня могут выжечь чужой дар. Начисто. А маги воздуха могут на время воспринять чужую силу, как свою. Воздух податлив и пластичен, он прогнется. Ненадолго, но обычно этого хватает для какого-то дела.

— Интересно, как у вас раскрываются преступления, совершенные с помощью магии?

Ответом мне стал удивленный взгляд собеседника.

— Никак. Их почти нет. Последнему уж лет пятьдесят, если не больше.

— Почему?

Мне становится интересно.

Человек — тварюшка достаточно вредная, и в попытках увеличить собственное благосостояние готов на многое. Даже на все.

Насмотрелась я в своем мире.

А тут?

Если тут есть маги — и всякие революционеры, террористы, анархисты… и вы мне таки хотите сказать, что все они ведут добропорядочный образ жизни? И никто из них не воспользовался своими способностями на благо партии родной?

И даже не помог 'окончательно выздороветь' любимому дядюшке?

Не верю!

НЕ ВЕРЮ!!!

Это я и изложила ротмистру, получив в ответ хитрую улыбку.

— Так-то да. Но не стоит забывать о главном.

— Не понимаю?

— Еще триста лет назад церковь объявила, что магия дана нам от Бога. И если кто применяет ее во вред, это четко происки дьявола. Божьим даром зло творить нельзя, в том числе заповеди с его помощью преступать, или начинаются весьма неприятные последствия. Отлучение, охота, обязательная казнь на площади… в таких случаях ни с кем не церемонятся.

— Даже с женщинами?

— Беременной могут дать родить. Как плод искупления. И ее ребенка воспитают при монастыре, а для нее конец все равно будет один.

— Невесело.

— Чем выше стоит персона, тем тщательнее будет расследование.