Арина задумалась.

— Я лицо ее плохо помню. Ваня, ты старше был… это точно Маша?

Иван Синютин глубоко вздохнул.

— Ну да. Тебе девять лет было…

— Даже восемь…

— Вот ты и плохо ее помнишь. Маша это, точно. А что поменялась… так тетка и учила ее, и время прошло…

— Все равно она странная.

— Глупости говоришь!

Арина помолчала еще пару минут.

— Вань, а это точно Маша? Как-то сильно она поменялась?

— Конечно! — отрезал Ваня. — Я ее отлично помню. Да и мать тоже…

Аринка ушла успокоенная. А Ваня еще долго лежал на печи и глядел в окошко, затянутое слюдой. Свет оно почти не пропускало, но выделялось бледным пятном на фоне стен.

Сестра задала тот вопрос, над которым думал и сам Ваня. Думал, честно, серьезно думал…

И выходило у него одно и то же.

Даже если сестричка ненастоящая, все равно — так лучше.

Мать она приструнила, делами занимается, деньги есть… чего еще желать надо? Да ничего!

Ваня отлично понимал, что сам он, как глава семьи, не справился. Не смог.

Пять лет назад ему всего одиннадцать было. И что он мог? Мальчишка мальчишкой.

Глава семьи?

Конечно, все забрала в свои руки мать. И деньги, и хозяйство, и старый дом их продала, хотя там и была развалюха, и сюда они переехали…

Мать принимала решения. И служили они только одному, чтобы ей было удобно. А Ваня…

Стукнуть кулаком по столу?

Поучить мать вожжами?

Выгнать того же Карпа?

Вот что мог сделать мальчишка? Да практически, ничего. Бился, что та рыба об лед, пытаясь хоть как-то облегчить жизнь младшим. И понимал, что не справляется, не может, не…

Даже если Маша — не та… плевать!

Он первый будет ее отстаивать. Это Аринка губы кривит, она дура… в мать пошла, чего уж там. Лучшее, что с Аришкой можно сделать — это за хорошего мужика замуж пристроить. Чтобы и неглупый, и хозяйственный… где ж такого взять?

Надо с Машей посоветоваться об этом. Она поможет. А то девка уж заневестилась, видел Ваня, какими глазами на сестру парни смотрят.

Надо, надо поговорить, мало ли что…

Принесет в подоле, все, считай, жизнь кончена. Либо за вдовца какого с детьми идти, либо в монастырь, либо старой девой век куковать, либо гулящей станет…

Нет, такой судьбы он для сестры не хотел. Обязательно поговорить надо с Машей.

Интересно, а сама Маша замуж не собирается?

Ваня подумал пару минут, и решительно покачал головой. Нет, не похоже.

И сегодня… странно это, конечно. Ну и ладно, что вышло, то вышло. Он в любом случае будет на ее стороне.

Нашли они ребенка. И все тут.

Маша — его сестра. И любой, кто вздумает с этим поспорить, получит первым делом от Ивана.

Парень увидел ШАНС. И упускать его не собирался. А остальное… мораль, нравственность, поиски истины… а вы никогда краюхой хлеба в день не обходились?

А мешки пятипудовые не таскали?

А зимой в дырявых валенках на босу ногу не бегали?

Нет?

Тогда придержите языки, господа. И не осуждайте тех, кто все это проделывал. Нищета не способствует высокой духовности. И Ваня ее хлебнул с избытком.

Та Маша, не та Маша…

Да хоть бы и нечистая сила… тьфу-тьфу-тьфу…

Ведь и правда Петруша мог без ноги остаться.

А еще было в этой Маше что-то такое, надежное. Ваня смотрел на нее, и понимал — их не бросят. А раз так…

Это — его сестра.

Точка.

Долой овраги, даешь мосты!

Куда я направилась на следующее утро?

А вот и не угадали.

В магазин готового платья я направилась. Потому как встречали, встречают и встречать будут только по одежке. Так что я взяла Ваню — и пошла прямиком по нужному адресу.

Да, и малыша пришлось взять с собой. Ибо разверещался он сиреной, стоило мне только выйти из комнаты.

И как поросенок отличает?

Вот в нужник — можно. Я ночью выскакивала.

А по делам — не смей! Особенно без него!

Ладно, заодно и краску надо подыскать. Перекрашу-ка я его в рыжий цвет. Хной. Смывается долго, держится хорошо и стопроцентно натуральный краситель. Никакой аллергии.

Магазин я нашла не сразу.

То, что посоветовал Ваня, мне решительно не подошло. Тряпье — тряпьем, на безрыбье сойдет, а для моих целей уже не годится.

Найденный мной магазин явно был более дорогим, ну и ладно. Главное, чтобы они сделали то, что нужно мне. Я толкнула дверь и вошла.

Ко мне тут же повернулся приказчик.

— Сударыня? Сударь?

И столько удивления в голосе! Столько… есть такое у продавцов, когда они презирают клиента. Исключительная вежливость с немалой долей змеиного яда.