— Анастасия, — отозвалась я, глядя на свое отражение в зеркале. Бабка суетилась рядом, присматриваясь к моему лицу и близоруко щурясь.

— Не солидно! Ой, не солидно! — кряхтела мадемуазель Шарман, рассматривая меня со всех сторон и доставая огромную коробку, напоминающую походный чемодан средневекового инквизитора. — Держите ее! Сейчас! Сейчас!

Мне в лицо стали тыкать огромной, пушистой и старой мочалкой, заставив закашлять от неожиданности. Вокруг меня поднималось облако белой пыли.

— Бледная, потому что работает много! — мне снова шлепнули по лицу, пока я пыталась сплюнуть с губ белый порошок, похожий на муку. — Чего переживаешь? Мука это, мука! Белила нынче дорогие! Дефицит!

Колобок имени меня пытался высвободиться, глядя, как старческая рука потянулась к каким-то щипцам!

— Надо что-то позаковыристей! Посолидней! — бухтел кто-то позади меня. — Тише, я думаю…

— Прекратите! — орала я, когда мне пытались продрать волосы и соорудить на них прическу. — Итить твою мать! Вы что вытворяете!

— Солидно, — согласился кто-то за спиной, пока я пыталась выкрутиться из лап доморощенных парикмахеров. «Согласны!», — подтвердили за моей спиной.

— Тьфу ты! — прокряхтела бабка, глядя на мои три волосины, которые никак не хотели стоять дыбом без посторонней помощи. — Придется парик надевать! Сейчас гляну, какой-нибудь ненужный!

Мне на голову надевали лысую шапку с реденькими волосенками. Проплешина справа не смущала никого, кроме меня!

— А ничего, что тут … эм… — я показалась пальцем на вырванный клок волос, глядя на свое бледное отражение в зеркале.

— Ничего, ничего! — успокаивали меня, рисуя огромные синяки под глазами. — Это от нервов! А синяки от бессонных ночей!

Я отклонилась, пытаясь посмотреть на себя, но мадемуазель Шарман, заслонила собой весь вид, доставая шкатулку с какими-то черными бородавками и обильно расклеивая их по моему лицу так, словно я недавно переболела корью.

— Прекратите! Я сама все сделаю! — вырывалась я, пока меня держали за руки и наседали на плечи. — Не нужно клеить мне эти бородавки!

— Это — мушки! — пояснили мне, пытаясь накрасить губы. — Держите ее крепче! Я ей губы накрасить не могу!

— Преподавала в …, - бубнел кто-то позади, пока я вырывалась и пыталась уползти!

— Это что за Волчегонская Академия Гопоты! — огрызнулась я, чувствуя, как остатки парика пытаются завить щипцами, выдирая искусственные волосы клоками.

— Отлично! — обрадовался кто-то позади меня. — Просто превосходно!

— Нет, я серьезно! — простонала я, когда щипцы чуть не заехали мне в глаз. — Пустите! Я кому говорю! Я передумала! Да лучше я буду уборщицей в Мухосранском политехе!

— Мухосранском Политехе, — размеренно и абсолютно спокойно повторил голос за спиной.

— Или учебным пособием школе волшебства и магии Хогвартс! — простонала я, чувствуя, как меня сверху еще и припудривают. Я попыталась встать, но меня тут же усадили в кресло. На коленях лежал клок волос парика, а хватка на мне слегка ослабла. Серийный маньяк Красота посмотрела на свою жертву и решила не оставлять улик.

Я прокашлялась мукой, поднимая глаза на свое отражение. Мне кажется, что перед показом такого нужно предупреждать людей с расшатанной нервной системой и больным сердцем! А так же впечатлительных домашних животных со слабым мочевым пузырем! Из зеркала смотрела чья-то посмертная маска с огромными синячищами под глазами и перекошенным ртом. Парик был похож на дохлого кота, который недолго залежался возле помойки и тут же посмертно вошел в индустрию красоты! На лице красовались огромные, черные мухи, дружно облепившие колобка, бросившего косой взгляд на опустевшие косметические сусеки.

— Готово! — послышалось позади меня. — Рекомендации нового ректора готовы! Я думаю, что не придерутся!

Дверь распахнулась, вбежал опасный блондин, задыхаясь и обводя взглядом всех присутствующих.

— Ой! — застыл он, уставившись на меня. — Что-то у меня с сердцем плохо… Тащите ректора!

Мне на нос напялили огромные стрекозиные очки, похожие на две лупы, под мантией очутились чьи-то руки, заталкивая туда что-то мягкое, а потом меня толкнули в спину и поволокли по роскошным коридорам в сторону голоса, который восхвалял нашу Академию на все лады. Перед глазами все расплылось, а я пыталась понять, куда меня тащат. Очки с меня слетели, потом хрустнули, а мельком увидела толстую, страшную, упирающуюся тетку. Мне тут же нахлобучили очки с трещиной, чуть не оборвав ухо, наскоро поправив съехавший парик.

— Поприветствуйте нового ректора Академии Прекрасных Принцев! — задохнулся голос, прокашлявшись, пока перед глазами мелькали загадочные мутные пятна. Прошуршала бумажка. — Анастасию фон Итить твою мать!