Что-то как-то уж слишком пафосно для моего скудного гардероба.

«У меня больше не осталось слез! Ах, если б можно было бы измерить мои слезы, то получилось бы настоящее море, в котором навек утонула радость и счастье!»

Я стиснула зубы и написала письмо, для верности, переписывая все понравившиеся варианты. Десять из них я добавила в самое начало письма, а двенадцать — в конец.

Письмо исчезло со стола, а я взяла чистый лист бумаги и, чтобы хоть немного облегчить совесть, написала: «Инструкция по пожарной безопасности». Через двадцать минут я отложила стопку бумаг и вывела новый заголовок «Инструкция по технике безопасности!».

Через полчаса я собрала всех в том самом зале, в котором пережидали пожар.

— Сегодня погиб один из учеников, поэтому я разработала инструкции по пожарной безопасности и по технике безопасности. Вы все дружно распишетесь и обязуетесь соблюдать! Пункт первый! В случае пропажи ингредиентов, флаконов и обнаружении чего-то подозрительного — сразу же сообщать мне! Пункт второй! В случае угрозы жизни и здоровья — постараться как можно скорее покинуть опасное место и позвать на помощь! заявила я, шурша бумажкой. — В свободное от занятий время принцы должны держаться группами по два человека!

— Держаться по двое, чтобы пока одного убивают, другой успел убежать? — поинтересовался Лючио, пытаясь сдержать ядовитую улыбку. — Одним ударом сразу двух зайцев! Браво!

— Не перебивайте! Пункт три! В случае опасности — собраться в главном зале! Не поддаваться панике! — зачитывала я, чуть не выронив часть листов.

— Это, чтобы опасности удобней было настигнуть всех сразу? — поинтересовался Робер, поднимая брови. — Простите, молчу…

— Пункт четыре! Преподаватели обязаны дать… — прокашлялась я, ища в стопке продолжение.

— Вот с этим пунктом я согласна! — усмехнулась Шарман, посылая воздушный поцелуй в сторону принцев, которые скривились и побледнели.

— … дать мне знать, если увидят, услышат, унюхают что-то подозрительное. В любое время дня и ночи! — сурово произнесла я, читая пункт за пунктом, понимая, что подобные инструкции пишутся кровью. — Завтра я нарисую план эвакуации! Поверьте, однажды это спасет вам жизнь!

— Человек хватается за бумажку, с целью либо облегчиться, либо облегчить свою совесть, — усмехнулся Лючио, неохотно ставя свою роспись, похожую на кардиограмму умирающего. — С облегчением, дорогая ректорша! Надеюсь, что тебе действительно полегчало!

— Письменную речь изобрели тогда, когда слова обесценились, — хмуро вздохнул Арден, выводя красивый каллиграфический автограф после пламенной речи, что его слова вполне достаточно и подписываться вовсе необязательно.

— Не можешь нести ответственность — переложи ее на бумагу, — скривился Робер, оставляя свой вензель. Перед тем как подписать, он перечитал ее раз пять, перевернул, посмотрел сквозь бумагу на свечу. — Так проще, согласен.

— Самый страшный убийца — это не нож. Это — бумага! — отмахнулся Винсент, рисуя какую-то микроскопическую закорючку в уголке листа.

— Чем больше бумаги, тем чище панталоны! — недовольно прокашлялась Шарман, с видом императрицы рисуя замысловатый вензель.

Притихшие принцы расписывались по очереди, зевая и жалобно глядя на меня, мол, оно нам надо?

— Почтим Флориана минутой молчания… — глухо произнесла я, свернув инструкции в трубочку, склонив голову в знак скорби. А ведь совсем недавно он показывал мне свой прыщик… Переживал, что умрет от неведомой болезни… Бедный мальчик… И пусть он старше меня лет на десять, для меня он все равно — ученик.

Краем уха я слышала, как со скрипом отворилась дверь, а к нам приближались чьи-то шаги.

— Я что сказала? Почтим минутой молчания! Это не значит, что нужно бегать туда-сю…, - мои глаза округлились, глядя на удивленного «покойничка» с мешком. — А… эм…

— А что это вы тут делаете? — поинтересовался «покойный» Флориан, осматривая наше скорбное собрание. — Я просто решил запастись… Мыши, обычно ночью бегают… Днем их сложно выследить… Я вычислил, что в башне Вороньей Королевы их больше всего!

Я молча подошла и залепила ему такую пощечину, от которой чуть не рухнул весь замок.

— У нас тут поджог был! — орала я, глядя, как Флориан не понимает в чем дело. Еще бы! Башня восстановлена, все целы и невредимы. — Я уже твоим родителям письмо отправила о том, что ты погиб при пожаре, а тебя, оказывается, в комнате не было!