— Не оборачивайся, — послышался глухой голос с придыханием. — Смотри вперед. Жить буду.

Скорость стала такой, что я вжала голову в плечи, чувствуя тяжелое дыхание. Пейжал мелькали с такой скоростью, что я едва успевала рассмотреть, как вдруг на горизонте показался замок из черного камня, окруженный такой стеной, что были видны лишь башни.

— Свои, — закричал Мордред, а я увидела, как на зубцах крепости стоит целый гарнизон, прицеливаясь в нас из лука. Луки опустились, а ворота стали со скрежетом открываться.

Стоило нам въехать во двор, как кто-то схватил поводья хрипящего коня, а меня сняли и поставили на каменные плиты. Черные плащи окружали нас, а меня вели в замок, не давая обернуться.

— Добро пожаловать, — послышался за спиной уставший голос, пока я порывалась посмотреть. — Моя королева.

Коридоры были не такими уж и мрачными, как показалось на первый взгляд. Все внутренние помещения были отделаны гладким, черным и прохладным мрамором.

— Римский стиль, — заметила служанка, опустив глаза. — Это — замок леди Морганы. Леди Моргана любила римский стиль и носила тогу…

— Отведи меня к хозяину, — взмолилась я, чувствуя, как сердце разрывается от мысли, что его ранили. — Я прошу тебя…

— А вот здесь — ваши покои, — вздохнула служанка, подзывая стражу. — Хозяин распорядился подготовить ее для вас. Меня осторожно ввели в огромную мраморную комнату.

— Мы защитим вас, — произнес седой мужик с драконом на гербе. — Рана хозяина не смертельна. Он распорядился, чтобы вы ее пока не видели… Не переживайте, богиня. Мы сможем вас защитить во имя Андрасты.

Я недоверчиво вошла в комнату, ступая грязными ногами по грязному полу, который приятно холодил и успокаивал слегка обожжённые ступни. Прямо по среди комнаты была роскошная купальня, наполненная водой, а на полукруглом деревянном кресле лежала складками алая ткань.

— Все хорошо, богиня, — утешила меня служанка, а я смотрела на белоснежную статую женщины, сидящую напротив мраморного медведя. На руках у нее было что-то похожее на корзинку, из которой виднелись фрукты и цветы. — В этом замке вы в безопасности.

Я бросилась к двери, требуя пустить меня.

— Богиня! — закричали мне, а я уже мчалась по мраморному полу пытаясь сориентироваться, куда бежать. Мне навстречу попалась служанка, несущая окровавленные тряпки в глиняной миске. Роскошная дверь дальней комнаты была приоткрыта, а я влетела туда, замерев на пороге. В полумраке на роскошной кровати лежал Мордред. А лицо его было прикрыто окровавленной тряпкой. Я присела на кровать, чувствуя, как поверх моей руки ложится его теплая рука.

— И смерти нет прекрасней, чем заслонить собой любимую, — послышался голос, а я почувствовала, как меня привлекают к себе. Я вздрогнула, чувствуя, как сердце бьется с бешеной скоростью, а в душе назревала паника. — Шучу. Рана не смертельна.

Я смотрела на алый росчерк, пропитавший тряпку, и боялась ее приподнять. Кровь все еще текла, а я осторожно убрала тряпку, видя тонкий росчерк идущий через лоб, основание носа и щеку и выдыхая с облегчением. Служаанка молча поставила миску с водой, а я посмотрела на выступившую кровь, черные ресницы, прикрывшие глаза, на мокрые черные волосы, разметавшиеся по подушке.

— Красавцем уже не буду, надо думать, — его губы шелохнулись, а уголок рта дрогнул в усмешке. Я поменяла тряпку, склоняясь к приоткрытым губам, раздвигая их нежным, чувственным поцелуем. Сердце гулко стучало в груди, а я пальцами, едва касаясь, гладила уцелевшую щеку. Кровь останавливалась, а я снова и снова целовала приоткрытые губы, чувствуя, как по моей спине нежно ведет рука.

— Он был привязан к тебе. Теперь привязан к дереву, — усмехнулся Мордред, пока я склонилась над ним, с нежностью целуя в уцелевшую щеку, а меня взяли за талию и привлекли к себе, сладко отвечая на поцелуй. — Надо было отвязать Ланцелота… А то представь себе голодных волков, с интересом пришедших послушать, кто там мычит с портянкой в рту.

Я устало вздохнула, забывая про боль ожогов и бережно стирая кровь с его шеи. Белоснежная рубашка с завязками на груди пропиталась кровью и прилипла к широкой груди. В глазах стояли слезы, а я осторожно стала проверять, единственное ли это ранение. Я ощупывала его грудь, руки, глядя на кровавые пятна и впиваясь пальцами в грубоватую ткань. Огромная лапища знакомым до боли жестом пригребла меня к себе поближе и положила сверху, приоткрывая губы для поцелуя

— Там, как видишь, я тоже не ранен, — усмехнулся Мордред, прижимая мои бедра к себе.

— Мог бы и шлем надеть, — всхлипнула я, чувствуя, как лихорадочно забилось в груди чужое сердце.