— Ага, людям можно эльфийский корежить, а мне человечий нельзя? Вот сколько раз послам вашим было сказано — говорите на своем языке, мы его знаем и понимаем. Не-е-ет, что вы! Приедут и давай на нашем речи толкать. А мы потом сидим и гадаем, это он Повелителя на хрен послал по-настоящему или оговорился? Или вот прибыл срочный посол попросил восемь телег кровельного железа. А у нас откуда? — эльф ударился в воспоминания. — Повелитель ему, одумайся, человек. Нет в эльфийском лесу кровельного железа. А он — дайте, любые деньги заплатим. И вот пока старший советник на человечьем языке не изругал посла... И мы узнали, что ему нужны плоды дерева жизни — невестка императора разродиться не может.

— Так у вас язык же от интонации зависит? — припомнила я. И попробовала намурлыкать «привет, как дела».

Лий передернулся и очень укоризненно на меня посмотрел:

— Сама такая.

— Я сказала «привет, как дела».

— Нет, Рысь, — захихикала Кариса, — не получилось. Так к чему ты спрашивала?

— Давайте исследуем эту аномалию? Раскопаем подвал и посмотрим, что внизу? Вдруг там что-то вроде ди-ларронского храма?

— Ну так-то можно, в пять лопат быстро выкопаем, — кивнул Верен.

— Кто-то будет копать, кто-то землю таскать. Иначе мы сами себя в подвале зароем, — прогудел Вьюга и пихнул в спину остановившегося пленника.

— Не смейте осквернять святое место! — взвизгнул он.

Мы переглянулись и решительно кивнули друг другу — если нас так просят, надо обязательно сделать.

Путь до крепости был долгим. Мы пропылились, пропотели и обозлились до крайности — пленник поджал ноги и отказался идти. Тогда Вьюга, намотав на руку веревку протащил его волоком пару шагов. И он, пленник, резко передумал.

Все время до крепости он читал нам проповеди. И вот могу поклясться, на Земле религию как только не извратили всякие сектанты и иже с ними. Но этот кадр просто переплюнул всех. Поэтому, когда мы сдали его бойцам крепости и подробно отчитались что да как, комендант приказал закрыть его в одиночной камере, а караул выставить вначале коридора.

— Потому что ересь, особенно такая глупая, живуча и липуча, — выразительно произнес Дори. — Молодцы. Ребенка-то вылечили?

— И ребенка и вашего мага. Это же он их, обоих, — Вьюга с отвращением кивнул на закрытую дверь камеры. — Мать мальчишки с оборотнем погуляла, а пацаненок не в отца пошел. Так что магом сильным станет.

— Луна его отпустила и наградила большой силой, — кивнула Кариса, — так бывает. Спокойной жизни у паренька не будет.

— Почему? — удивилась я.

— А к таким все притягивается, — объяснил эльф. — Если эльфийские полукровки обычно тише воды, то от оборотней полный мрак. А уж если еще и человеком остался...

— Звериная кровь в человеческом теле, у женщин истерики, мужчины вспыльчивы безмерно. Их же никто не учит усмирять норов. Нет, те которые в Лесу рождаются тех бы научили, да только тех и Луна не отпускает, — пояснила Кариса.

— Так что наживет парень бед. Мы ему пытались совет дать, так послал в такие дали, — Лий хмыкнул, — Кариса в ответ послала его еще дальше.

Мы медленно продвигались к своей комнате, когда раздался крик «Коменданта! Коменданта на стену!». Среди нас коменданта не было, но мы развернулись и рванули смотреть, что там происходит. Потому что нелюбопытные некроманты долго не живут. Любопытные, впрочем, тоже. Так что один ракшас влезать или не влезать.

Но ничего страшного на стене не происходило. Просто легендарная «коса» нашла на крепостной «камень». Парнишка, стоявший на часах увидал выходящего из телепорта Кигнуса, взял его на прицел и приказал ждать коменданта. Кигнус был до крайности возмущен, но спорить не стал. Целился часовой в него не абы из чего, а из аркбалисты. Вряд ли бы мальчишка попал, но огромный снаряд мог убить кого-нибудь другого. А у легендарного политическая карьера в самом разгаре.

Но после, как следует поворчав, некромант достал из кошеля золотой и протянул часовому:

— Горжусь, что в крепости такие люди. И соображалка и храбрость есть.

Мальчишка покраснел от удовольствия. Не удивлюсь, если он в этом золотом дырочку просверлит и на шею повесит.

— Так, что у вас тут стряслось? — грозно спросил Кигнус, оказавшись в нашей с Карисой комнате.

Я старательно покраснела, отвела глаза и шепотом призналась, что влюбилась в коменданта Шестой крепости. Из Кигнуса будто воздух выпустили, он мешком осел на постель Карисы и покачал головой:

— Рысь, ну как так-то? А?

— Прости.

— Он тебя совратил? Принудил?

— Да что ты, он просто... Такой, — я вздохнула и замолчала. Потому как заранее не приготовила, что соврать.

— Если у вас и правда все серьезно, — с тоской произнес Кигнус, — то ладно. Помогу развестись. Но жить ты останешься в Шестой крепости. Скандал-то какой будет! А если за свадьбу мстишь...

— Да нет, это я просто пошутила, — мило улыбнулась я. — Ты мне такого вестника послал, что я не удержалась.