Раздевшись, я скользнула под одеяло. Последнюю неделю, сразу после кошмаров, я проваливалась к деду. И он гонял меня в хвост и в гриву по «азам некромантии». Я бы не назвала это азами, вот только рука у Кигнуса была тяжелая, а ремень крепкий.

Укладываясь поудобней, я взбила подушку. И встретила там нечто твердое. Включив ночник, откинула перьевую предательницу и чуть не взвизгнула от радости. Под подушкой лежала деревянная шкатулка. В ней оказался вкуснейший колотый шоколад. Так, досасывая шоколадную дольку, я и уснула. Ладно, будем считать, что мастер прощен. 

Завтракали мы как придворные маги-некроманты. Это Кариса так отметила. Но и правда, перепуганная до икоты служанка, притащила огромный поднос еды. Куда уместила все и сразу. Чтобы дважды не заходить. Сердобольный Верен пообещал выставить поднос за пределы гостиной.

— Почему они так боятся? — Я недоуменно посмотрела на дверь. Удивительно, девчонка закрыла ее за собой молниеносно и при этом беззвучно. Талант.

— Простые люди. — Вьюга пожал плечами. — Ты ведь не часто бывала в деревнях и маленьких городах? Где солдаты в гарнизонах заняты исключительно выпивкой да девками? Там и селится наш брат. Бывают нормальные маги, колдуют понемногу. А есть те, кто за пару лет умудрялся по половине деревни или маленького города на тот свет отправить.

— Странно, что нас легализовали. — Кариса вздохнула. — Я ведь свой дар научилась давить. Он у меня второй, не основной. Хотя сейчас, конечно, перекроет воздушную стихию. Некромантии только дай возможность, все остальные способности задавит.

— Нет, если будешь тренировать сразу две стихии, — возразила я. — Я читала мемуары своего предка. Он смеялся: сначала стихийники вкладываются в магию смерти, оставляя за бортом родную стихию. А потом удивляются, что это мы больше не можем управлять огнем или водой. Или воздухом, как ты.

— Хорошие мемуары, — хмыкнула Кариса. — Попробую, дашь почитать?

— Прости, это кровная книга, — соврала я. Ну не говорить же, что каждую ночь меня учит собственный предок?

— Давайте уже жрать? — перебил нас Лий.

Либо во дворце особое отношение к завтраку, либо здесь что-то вроде постулата «Сытый некромант — добрый некромант». Высказывать свое удивление я не спешила — ребята удивленными не выглядели.

На стол была поставлена глубокая миска с отварным картофелем, посыпанным зеленью. Рядом притулились четыре маленькие мисочки с соусами, тарелка с длинными полосками жареного мяса, тарелка с птичьими крылышками. Какая-то зеленая масса с желтыми зернами и тарелка с пластами сыра и ветчины. Половина каравая хлеба и кувшин с ягодным морсом. И стопка плоских тарелочек. Как одна невысокая девчонка все это притащила — не понимаю.

— Эх, не доросли мы до собственного завтрака, — хмыкнул эльф. — Зеленую хрень жрать не советую.

— Ну, остатки — не объедки, — пожал плечами Вьюга. — Они же на кухне остались, а не со стола собраны. Вон Рысь ест спокойно, а ведь маркиза.

Кариса только печально вздохнула. А я положила себе картошку, пару полосок мяса и крылышко.

— Еда — она еда и есть, — пожала плечами. — Вкусно. Хотя крылья сладкие. Никогда не любила пищевые извращения. Да и вообще извращения.

Тарелку с сыром и ветчиной Кариса трогать запретила. Накрыла чарами сохранности и убрала в буфет.

— На всякий случай, — туманно высказалась волчица.

— Ну да, неизвестно, чем дальше кормить будут. Надо в город выйти, купить печенья, конфет, — Верен улыбнулся, — хлеб. Сейчас мода на орочьи лепешки.

— Они вкусные, — удивилась я.

— Не те лепешки, которые пекут люди и называют «орочьими», — скривился Лий, — а настоящие. Из плохо перемолотых степных кореньев. Способствуют пищеварению. И никто не задумывается, что орочье и человеческое пищеварение несколько различаются.

После плотного завтрака никуда идти не хотелось. Да и вообще, мы ведь некроманты, у нас какая-никакая активность просыпается исключительно к вечеру. Но вестник мастера выбора не оставил.

— Следуйте за мной, птенчики, — Лий гордо расправил плечи и подал мне руку, — я проведу вас тропой теней!

Под оной тропой эльф имел в виду запутанную сетку коридоров для слуг. Узкие и неудобные ходы с множеством ступенек и скрытых окон.

— Зачем это все? — проворчал Вьюга. Он инстинктивно пригибался, хотя на самом деле, конечно, головой до потолка не доставал.

— Там гостиные, слуги стоят в ожидании, что их позовут или что кончатся сладости у дам. А тут раз, входит незаметный слуга, все тихонько меняет, дополняет и уходит. — Лий хмыкнул. — Вы лучше вдумайтесь в то, что здесь где-то еще и место для тайных ходов есть.

— Иными словами, тьма тьмущая свободного места пропадает, — улыбнулась я.