Лощеный, одетый в зимнее пальто, с непокрытой головой, мужик обматерил меня на английском и поспешил по своим делам.

А я осталась стоять на месте, как вкопанная. Это была определенно земля. Машины, люди с мобильными телефонами в руках, высокие здания и большие рекламные баннеры. А еще здесь был огромный экран, установленный на одной из высоток, по которому крутили рекламы. Но все надписи были на английском, и люди разговаривали на английском.

С легким запозданием я обратила внимание на украшенные магазины, вчиталась в рекламные баннеры и, наконец-то, увидела то, что должна была увидеть сразу. Огромную растяжку, на которой было большими буквами написано стандартное пожелание счастливого рождества.

Здесь новый год, казалось бы, ну что в этом такого? Подумаешь. Здесь зима в самом разгаре, у оборотней уже весна, не страшно. Я теперь все могу принять.

Все, кроме одного. Счастливым для жителей этого города должен был стать новый 2029 год.

И вот вопрос: а где мой 2018?

Четыре секунды, ровно столько мне понадобилось на то, чтобы осмотреться и медленно, без суеты, не делая резких движений, отступить назад. Я не оборачивалась, потому что страшно было повернуться и увидеть глухую стену или витрину магазина, отступала спиной и так же медленно, как отступала, провалилась в темноту, чтобы вывалиться уже в тоннеле.

— Ух!

Свер, как раз смазавший кристалл кровью, резко обернулся на звук.

Мгновение, за которое он осмотрел меня с ног до головы, а я, не отрывая взгляд, с заторможенным отупением, пялилась на то, как шипит и плавиться кристалл под горячей сверовой кровью, казалось, длилось вечно.

— Яра! — пришел в себя он быстро, бросился ко мне, поднял на ноги, обнял, крепко прижимая к себе, бормоча что-то малопонятное.

— ‎Сейчас как бабахнет, — беспомощно прошептала я, обессиленная и заторможенная от бури, бушующей внутри. Эмоции накатывали друг на друга, ужас сменялся радостью, потом сомнениями и неуверенностью, и все это разбивалось об уверенное знание: места в том мире для меня больше нет.

Одиннадцать лет — слишком большой срок, даже для мира в котором я родилась и выросла. Оказаться в другой стране, в другой части света, в совершенно другом времени…

Что случилось с моими родными? Как они отреагируют на такую меня? Оставшуюся такой же, как была одиннадцать лет назад, не повзрослевшей ни на год.

Я не хотела этого знать. Мне было страшно.

Пока я плавала в бульоне из переживаний и сомнений, Свер на свой страх и риск выпил зелье, что мне дал жрец. Все, до последней капли. Быстро обрастая шерстью, закинул меня на спину, нервно щелкнув волчьей пастью и встряхнувшись. В нем пульсировала чужая сила, она сжимала сердце, заставляла дрожать мускулы от нетерпения, и наполняла тело силой.

Азартно рыкнув, он сорвался с места, и мы полетели вперед.

Иви-нар был прав, Свер обгонял себя, мы неслись вперед, а позади нас страшно прогрохотал взрыв. Центральный узел был уничтожен, проход стал складываться еще быстрее, как бы Свер не старался, сколько бы не выжимал из себя, нас настигало равнодушное уничтожение.

Попытайся я одна убежать от взрыва, уже давно лежала бы, погребенная под камнями, но у Свера был шанс спастись.

У нас был шанс спастись.

Камень, отскочивший от стены, больно ударил меня в спину.

— Уй!

Потом еще один. И еще.

Обвал нас настигал, а Свер, словно бы не замечая этого, перетащил меня со спины вперед, крепко прижимая к груди и тратя ценные секунды.

Теперь я могла видеть, как синие жилы вспухают позади нас, как стены взрываются, и на их место приходит что-то черно, жадное и безысходное.

Камни били Свера в спину, врезались в плечи, отставляя кровавые отметины.

Свет впереди появился неожиданно. Он просто внезапно вспыхнул в темноте и уже не переставал сиять.

— Поднажми, родненький, давай, — срывающимся от страха голосом, шептала я, крепко обняв его могучую шею, даже, кажется, слегка сдавила, но никто этого не заметил. Я — потому что боялась, а Свер — как раз от того, что шея у него и правда была могучей. Не задушишь.

Обвал в буквальном смысле наступал вожаку на лапы, когда он, оттолкнувшись от земли, вылетел в сияющий проход.

Тяжело упав на черный, оплавленный камень, застилавший землю перед проходом, Свер проехался на спине, сдирая шкуру и глубже вгоняя в тело, застрявшие в нем каменные осколки.

Страшный грохот, от которого заложило уши, ознаменовал схлопывание прохода. Сияние оборвалось резко, будто бы его не выключили вовсе, а просто что-то перегорело.

Мне даже показалось, что я чувствую запах оплавленной проводки.

В ушах звенело, заглушая умиротворенный шелест листьев. Мы лежали на камне, жадно глотали холодный воздух и пытались прийти в себя.