— Армия расколота, — задумчиво сказал он, глядя на труп у своих ног. Иномирные монстры не умели жить со свернутой шеей так же, как и местные, — нам нужно идти.

Сначала я не хотела вставать, потом не хотела идти, потом не хотела затыкаться… два раза не хотела затыкаться, пока Свер не начал на меня рычать.

— А ты уже жалеешь, что я вернулась, да? — с нездоровым любопытством спросила я, разглядывая его спину. Мех на холке свалялся и бурел плохо смытой кровью, раны на спине не спешили затягиваться, несмотря на дикую регенерацию оборотней, и даже почти подживший бок снова кровил.

На вопрос он не ответил, но вздохнул так, что сразу стало понятно — еще нет, но уже почти.

И его совсем не интересовало, что это я не для себя надрываюсь и ною, что это ему бы не мешало отдохнуть, что я со всех сторон замечательная, очень заботливая и просто зверски самоотверженная… а он дурак.

Дурак был упрямый и выносливый, и к деревне мы подошли как раз вовремя. Успели к самой эпичной драке.

Пробравшись под кустами, распластавшись в подтаявшем снегу, мы наблюдали за сражением.

Серьезно поредевшая армия застыла под стенами, пока наверху творилось невероятное.

Восхитительный Наи против какого-то стремного дрыща в черном доспехе. Топорща шипы и потрясая косицами, дрыщ носился по стене, стараясь своими хитромудрыми выпадами ранить врага, выбить глефу из его рук и торжественно добить.

У Наи были другие планы на исход боя, и он успешно воплощал их в жизнь. Дрыщ лишился двух шипов, остриженных буквально в сантиметре от головы, получил длинную царапину на бедре и теперь очень зло истекал своей особенной, хту-наанской, мутной кровью.

Я, разумеется, болела за наших, не забывая цепляться за Свера.

Раненный самоубийца, напряженный и очень воинственный, пару раз дернулся в моих руках, желая поучаствовать в драке. Но я держала крепко и не гнушалась угрозами:

— Не рыпайся, пушистик, иначе я тебе ухо откушу, — прошептала я в то самое ухо, которое собиралась откусить. И тут же озабоченно спросила, добив вожака своей исключительной последовательностью, — тебе не холодно?

Нет, шея, за которую я его обняла, была теплой, да и щека тоже, это я своим собственным, отмороженным носом прочувствовала, когда в нее ткнулась. Но мне было холодно даже в теплом свитере, а Свер лежал в снегу совсем полуголый, и теплу его тела я не доверяла.

— Нет, — мотнул головой он, не отрывая взгляда от сражения.

Наи теснил врага, не давая ему атаковать. Оборотни на стене застыли, завороженные невиданным зрелищем. И я их очень хорошо понимала.

Тренировки Наи выглядели просто потрясающе, но там он был один, без противника, вынужденный сдерживать свою силу, чтобы не перерубить какое-нибудь дерево. Сейчас он не сдерживался.

Глефа летала в воздухе, косички, заплетенные в одну толстую косу, тяжело лежали на черном доспехе… противник отступал.

Хту-наанский воин недолго выстоял против Наи, которого уже не только я с гордостью считала «нашим».

— Придется идти тропой, — сказал Свер, когда обмякшее тело дрыща свалилось со стены. Среди заволновавшихся чудищ можно было разглядеть еще двух оленей, с седоками.

— ‎Я не смогу.

— Сможешь, — не согласился со мной он.

И оказался прав. Пройти по тропе я смогла, но сколько убитых нервных клеток мне это стоило – сложно даже представить.

С тропы мы сошли сразу за стеной, оказавшись в деревне, и я чуть не свалилась под тяжестью обмякшего вожака.

— Свер! — да, я испугалась, да, привлекла к себе внимание какого-то мальца, тащившего на стену стрелы с наконечниками из красного камня. Да, мне было глубоко плевать и на его вытаращенные глаза, и на стрелы, выпавшие из рук, я решила, что Свер умирает.

— ‎Нормально, — прохрипел он, усмиряя мой ужас. Медленно опустившись на колени, он вздрагивал, и я чувствовала, как непроизвольно сокращаются мышцы под моей ладонью. Кожа на ощупь стала холодной как лед, — тяжело выводить тропу из леса.

Я сидела перед ним, чувствуя, как колени промокают от таявшего снега и не обращая на это внимания. Свитер на животе и груди у меня уже основательно промок, колени были сущей мелочью.

— Не пугай меня так больше, ладно? — попросила я тихо, медленно оседающего (я бы даже сказала — опадающего) в мои объятия вожаку.

Сказать он на это ничего уже не смог.

Так нас и нашел Берн, ничего не понявший из сбивчивого рассказа пацана, кроме того, что нужно спуститься вниз и посмотреть.

И ведь было на что посмотреть. Я вся бледная, с распухшими от слез глазами и покрасневшим носом, и Свер, обессиленно опустивший голову мне на плечо и находившийся в беспамятстве. Ах да, еще его спина. Вся красная от вновь пошедшей крови.