После того, как Свер со мной в проход пошел, я перестала быть простой Пограничной Огневицей, меня то ли повысили, то ли присвоили, но теперь я стала Князевой Огневицей. И всех очень возмущал тот факт, что пришлый волк пытался украсть чужую собственность, даже если тогда еще я была Пограничной нечистью. И уж совсем не важно, что я не вещь, и считаю себя свободной.

Сказали князева, значит князева.

— Стою перед тобой и бросаю тебе вызов. Пусть Волчица сама все решит. Кто достойнее, тому князем и быть.

По толпе прошелся недовольный ропот. Был у оборотней такой странный закон. Любой мог бросить вызов вожаку. В случае победы он занимал место вожака, но если проигрывал, то изгонялся (хотя чаще убивался).

Закон никто не потрудился отменить, хотя не прибегали к нему уже давно, многие и забыть успели, что так можно. И вот, приходит волк, так и не сумевший толком стать частью стаи, и требует боя.

— Хорошо, — спокойный голос Свера оборвал недовольное гудение. Все были шокированы его ответом и просто не верили своим ушам.

Я тоже.

— Ты не можешь, — зашипела я, вцепившись в отворот его сапога. Сидела бы чуть выше, в ухо бы вцепилась, но меня посадили на три ступеньки ниже Свера, и Ашша лично обещала что-нибудь мне оторвать, если я со своего места куда-нибудь дернусь.

И вот сидела я, сапог дергала и очень жалела, что змеевицу послушала, потому что у вожака нашего на всю голову пришибленного, такое выражение лица было, что прямо рука чесалась подзатыльник дать.

Почему я умная и ответственная, а он безмозглый дурак? Что произошло в проходе, что я стала о нем беспокоиться, а он начал вести себя так необдуманно.

Сначала волчью тропу в деревню вывел, хотя этого, по идее, сделать невозможно. Потом на ноги поднялся на следующий же день после возвращения и пошел дела делать. Бледный, пошатывающийся, но такой упертый. А теперь вообще драться хочет.

Меня одарили таким взглядом… таким… я прям на секунду даже подумала было, что это я какую-то глупость сотворила, а не он. Даже растерялась немного, но потом вспомнила, кто тут только что согласился на бой и угрожающе спросила:

— Ты на голову совсем бо-бо?

Мне не ответили.

С трудом наклонившись — раны, ссадины, синяки, замедленная регенерация — он отцепил мою руку от своего сапога, погладив ладошку большим пальцем.

Если хотел меня так успокоиться, то ничего у него не вышла, я только сильнее взбесилась:

— Тебе нельзя!

— ‎Я вожак, — спокойно сказал он, поднимаясь, — я должен.

Я до последнего цеплялась за его ладонь, но Свер все равно вырвался и спустился вниз.

— Пойдем к капищу. Пусть Волчица видит, — решил он, и никто не нашел причины возразить.

А мои возражения не слушали. Такой полный, тотальный игнор, и даже Алис, с беспокойством смотревший на вожака, меня не поддержал.

Утоптанный после множества обрядов, пустырь перед капищем все еще был укрыт снегом. Здесь, за пределами деревни, весна была слабее, холоднее и не сильно заметна. Не согревало снег домашним теплом, и таял он не так охотно.

Первым раздеваться стал Рашис. Резкими, дергаными движениями он расшнуровал рубаху, скинул сапоги и взялся за штаны. Оборотень отчаянно старался скрыть нервозность, но у него не получалось.

Свер одежду снимал медленно и выглядел совершенно спокойным, так сразу и не скажешь, что раны движения сковывают. На левом его боку, переходя на спину и расползаясь там страшным пятном желтел огромный синяк…

Прикусив ноготь на указательном пальце, я отвернулась, сил моих не было на это смотреть.

Хотя надолго меня не хватило, и стоило только Алису, пробравшемуся сквозь толпу ко мне поближе, пораженно хмыкнуть, как я снова во все глаза уставилась на оборотней.

Противники успели перекинуться, и на снегу стояло два огромных волка. Свер забавно пытался стряхнуть с задней лапы штаны, в то время как Рашис первым ступил в условный круг, готовый принять бой.

Свер не сильно припозднился, под густым мехом не было видно его ран, только место, где присоски выдрали шерсть на задней лапе, все еще сверкало голой, уже не воспаленной кожей.

Вожак не спешил нападать, Рашис пока остерегался предпринимать какие-то действия.

Оборотни ждали, кружа друг напротив друга, скалясь и прижимая уши. Никто не пытался подбодрить Свера, не было слышно голосов, все застыли в напряженном ожидании. Это была не простая зимняя драка, забавная и совершенно не опасная, сейчас решалась судьба всей деревни. Всех земель оборотней.

Плохой князь — беда для его народа, а Рашиса не считали достойным. Возможно, реши он сразу бросить Сверу вызов, не пытаясь сначала выкрасть Огневицу, все было бы иначе, но все случилось так, как случилось, и для всех он навсегда останется лишь вором.

Неприятно было думать, что я действительно могу стать тем самым огоньком, который обречет глупого волка на погибель.

Как бы я не нервничала и не боялась, но не могла не признать, что зрелище было завораживающим.