- Она моя, - спокойно ответил вожак, крепко сжав мою кисть и нагло проигнорировав мое возмущенное сопение, - а ты, видимо, совсем ума лишился, раз считаешь, будто имеешь на нее какие-то права.

Браслет с угрожающим щелчком закрылся, символы тускло засветились знакомым красным светом, широкий, свободно болтающийся на моей руке, он заметно сжался, самостоятельно подстраиваясь под нужный размер.

Рашис дернулся, как от удара, с беспомощной ненавистью глядя на Свера, но того не сильно трогали эти взгляды.

— Ищи свой огонек в другом месте, - устало посоветовал он, - здесь его нет.

— Я никогда не привыкну к этим вашим фокусам, — тихо призналась я, завороженно разглядывая браслет, уверенно обхвативший кисть, — и что это такое?

— Знак принадлежности, — с плохо скрываемым торжеством проговорил Свер.

Я несколько мгновений заторможено вглядывалась в его лицо, очень довольная улыбка, победный блеск в глазах… подозрительно все это.

— Подожди… то есть, Князева Огневица – это теперь официально?!

Меня ласково потрепали по голове, тяжелая ладонь замерла на макушке.

— Теперь никто не сможет заявить на тебя свои права, — подтвердил Свер мои самые страшные опасения.

— Ты… ты… да ты… — у меня не было слов. Я о нем волновалась, я за него переживала и беспокоилась, а он?!

Знак принадлежности мне вручил.

— Ты хотела, чтобы я его отпустил, — напомнил Свер и уже громче, чтобы слышали все, велел, — выведите его за ворота, пусть идет куда хочет.

Рашис пребывал в шоке и его лицо, бледное и неверящее, было сейчас так похоже на мое. Оборотня потащили прочь, и он ушел, не сказав ни слова. Рашис готовился принять смерть, но никак не ожидал, что у него отнимут напророченный огонек, оставив при этом жизнь.

Народ расходился, всем не терпелось поскорее обсудить случившееся, и едва ли кто-то уже видел, как их вожак, спустив ладонь с моей макушки на затылок, подтащил поближе, чтобы легко коснуться губами лба.

— Теперь я, наконец-то, смогу жить спокойно, — пробормотал он, отпустив меня.

— Жить спокойно? И что это значит? — уперев руки в бока, я угрожающе наступила на него, врезавшись грудью в его солнечное сплетение: — Что значит, я спрашиваю, а?

Встав на носочки, я стала немного выше, но особого веса моему возмущению это не принесло. Свер улыбнулся и резко склонившись, клацнул зубами прямо у моего носа, и я бы отшатнулась, но рука, внезапно придержавшая меня за спину, не позволила этого сделать. Он тихо засмеялся.

Это был хороший, веселый и очень добрый смех. В нем чувствовалось какое-то облегчение.

— Это не смешно. — пробурчала я, чем только больше его рассмешила.

— Ты просто не видела своего лица.

— Нет, я не поняла, ты же вроде как этот… суровый вожак, чего ты лыбишься?

Он пожал плечами и беспечно выдал:

— Хочется.

— Это произвол, — нахмурилась я, хотя ничего уже не могла изменить. Вот так и получается, что одним «хочется», а всякие странные браслеты таскать потом приходится другим.

Алис, поздравивший меня с такой невероятной честью, попытался объяснить, что теперь ни Налор, ни Рашис, ни кто-то еще, решивший прибрать к рукам бесхозную нечисть, уже не посмеют этого сделать.

— Рабством от всего этого попахивает… — задумчиво заметила я, на что лис очень оскорбился, поджал губы и недовольно сказал:

— Это самая надежная защита, не какой-то там перстень князя, который может любой получить, нет, это целый браслет.

И стояла я тогда посреди пустого двора, напротив лиса, который искренне не понимал моего недовольства, и пыталась понять: а чем мне, собственно, 2029 год не понравился? Сидела бы сейчас где-нибудь в Российском посольстве, ждала, пока меня домой вернут и воскресят, а не офигевала от наглости некоторых оборотней.

Хотя… неприятно было признаваться в этом, но встреча, которую мне устроил Свер, после того, как я обратно в проход из портала вывалилась, того, пожалуй, стоила.

Конец

Больше книг на сайте - Knigoed.net