Голую ногу по достоинству оценил какой-то очень тихий ниндзя-комар.

— Уй! — потерев место укуса, я громко и очень жалобно вздохнула. Рубаха, что мне преподнесла Йола, была достаточно длинной, чтобы Ашша запретила надевать под нее штаны, стараясь вдохновить меня своим примеров. Вот только ее голые ноги комаров почему-то не интересовали, в отличие от моих. И такое внимание со стороны кровососущих совсем не льстило.

Свой венок змеевица закончила как раз к появлению Свера, мой продолжал выглядеть жалко и прямо просился в костер. Смех и разговоры прекратились, все поднялись, медленно окружили капище, не заходя за границу и благоразумно замерев в шаге от невидимой черты. Ашша протолкалась в первый ряд, протянув меня за собой, чтобы и я смогла полюбоваться, как Свер медленно прошел в ворота, пугая мрачным лицом, разрисованным углем и, судя по всему, кровью — мне очень хотелось верить, что это кровь зарубленной на ужин курицы. Берн, разукрашенный не хуже вожака, торжественно провел вслед за Свером молодого бычка. Его тоже не пожалели и хорошенечко изрисовали, к счастью, просто красной краской.

Я уже понимала, что произойдет дальше, и не хотела на это смотреть. Я, блин, нежное создание, впервые за свою жизнь увидела, как убивают курицу, только в этом мире, в возрасте двадцати лет, и еще не была готова наблюдать за тем, как забивают бычка.

Но кому бы были интересны терзания какой-то девицы, которую и человеком-то не считали. Наверное, мне никто не поверил бы, скажи я сейчас, что бычка очень жалко. В представлении жителей деревни нечисти жалко могло быть только себя.

Берн умело и жестко зафиксировал жертву перед алтарем — черным от пролитой на него крови большим камнем, с горящими словно угольки рунами по сколотым краям.

Красные глаза волчицы, казалось, горели тем же тлеющим красным огнем, что и символы. Ее голодный и жадный взгляд был устремлен куда-то вперед, но мне почему-то казалось, что в данный момент, в эту самую минуту, именно этой ночью, она видит нас всех.

Сильный голос вожака рычанием разнесся по капищу. Бычок, жалобно мычавший до этого, замолк и с удвоенной силой забился в удерживающих руках. Берн напрягся, расставил пошире ноги, но не сдвинулся и на шаг.

Я вздрогнула от внезапного, слаженного до жути, грохота. Все как по команде, не сговариваясь, в едином порыве, ударили пятками в землю. Я не успела понять, что происходит и нужно ли мне делать так же, как все замычали. Ровное, глухое мычание, удары левой рукой в грудь и вбивание пяток в землю.

Это было похоже на анонимное собрание кружка сатанистов. И самым невыносимым было то, что Ашша так же самозабвенно, с ненормальным огоньком в глазах, мычала, топала и колотила себя в грудь.

Вожак продолжал что-то рычать, огонь, под резким порывом ветра, пригнуло к земле, на одно короткое мгновение ночь накрыла нас тяжелым покрывалом – я чувствовала, как у меня дрожат колени, от опустившейся на плечи тяжести.

Мычание не замолкало ни на секунду. Языки пламени выровнялись, поднялись и вновь потянулись в небо, прожигая темноту горячими искрами.

Зажмурившись, когда Свер занес нож над несчастным животным, я пообещала себе не ходить больше ни на какие их дебильные праздники. И пускай Волчица обижается на меня сколько угодно.

Когда все закончилось, а я забросила свой венок в огонь, зачем-то попросив у праматери сил справиться со всем этим, Ашша потащила меня к реке. Туда, где были разложены костры чуть меньше тех, что окружали капище, и установлены столы с едой.

После того, что я увидела, мне кусок в горло не лез, зато змеевица ела за двоих, и была очень возбуждена:

— Ты видела? — с трудом пережевывая слишком большой кусок пирога, она не могла усидеть на месте. — Она же приняла жертву. Видела, как ее глаза загорелись, когда кровь пролилась на алтарь? Видела?

Я молчала, царапая стол ногтем и не спеша сознаваться, что в тот страшный миг закрыла глаза. Кто знает, вдруг нельзя так делать, и меня теперь вслед за бычком на этом алтаре зарежут.

Кто-то пробежал за моей спиной, ощутимо хлопнув по плечу:

— Не грусти, огневица! — крикнул весельчак и скрылся среди бродивших между столами нелюдей.

— Огневица? — я почему-то думала, что «змеевица» это очень оригинально и необычно, и страшно гордилась своей креативностью. И сильно удивилась, когда услышала что-то похожее из уст какого-то оборотня.

— У тебя красные волосы, — проглотив пирог, Ашша запила его молоком, и блаженно улыбаясь, рукавом вытерла губы, — в деревне некоторые считают, что ты не просто нечисть, а душа лесных пожаров.

Очень интересная, а главное, такая жизнеутверждающая новость.

В лесу внезапно случился пожар? Так у нас же в деревне живет Огневица, а давайте ее сожжем, чтобы больше не было пожаров?

А давайте!

Хотя нет, не так, меня скорее утопят, а то вдруг я в огне не горю?