Громила упрямо тащил меня к бойнице. И самым жутким в сложившейся ситуации было то, что меня, кажется, планировали скинуть вниз. С дозорной башни, высотой под тридцать метров, и прямо туда, в толпу врагов.

Попытки вывернуться из когтистых лап ничего не дали, бойница была совсем близко, и я решилась на отчаянный поступок. Лучше отравиться, чем разбиться, решила я, и укусила руку, сжимавшую меня.

С таким же удовольствием я могла жевать кожаный диван.

Очень вонючий, отвратительный на вкус кожаный диван.

Вой резко оборвался и тощий свалился на каменный пол. Оторванная голова упала следом.

В башню вошел забрызганный кровью, когда-то белый, а теперь буро-серый, волчара. Оскаленную морду украшали длинные, глубокие царапины — кто-то хорошенько вдарил вожаку по носу — шерсть вокруг пасти была мокрой от чужой крови. В пылу боя Свер не брезговал рвать врагов на части еще и зубами.

Я, как человек только что попытавшийся погрызть вражину, не могла его обвинять.

— Свер! — обрадовалась я, но радость моя была недолгой и захлебнулась холодным ужасом. Чудище швырнуло меня в узкий проем и бросилось на нашего героического вожака.

Лучше бы он промахнулся, лучше бы я врезалась в стену. Ну сломала бы себе что-нибудь, ну подумаешь.

Но нет, брошенная меткой лапой, я вылетела сквозь бойницу, больно задев плечом холодный камень.

Свободное падение длилось полсекунды, я не успела даже толком испугаться и начать падать, как была поймана недодраконом.

Крылатый гад перехватил меня поперек туловища, вонзив когти в бок.

Я чувствовала, как они пропарывают кожу и только надеялась, что их длины не хватит, чтобы повредить какой-нибудь очень важный внутренний орган.

Вылетая из бойницы, я еще успела заметить, как Свер метнув свой топор, угодил чудищу аккурат между глаз, а потом в меня вцепилась крылатая ящерица, и на несколько секунд в глазах потемнело.

Шум крови в ушах заглушал даже мое собственное дыхание, но низкий волчий вой я все равно услышала. Он легкой вибрацией прошелся по всему телу, отзываясь покалыванием в кончиках пальцев.

На одно короткое мгновение сражение замерло, казалось, даже чудище, скинутое со стены, застыло в падении.

Один из соколов, услышав вой, отвлекся от разрывания полудохлого недодракона на кусочки и, бросив свое занятие, устремился в нашу сторону. Распотрошенный крылатый гад полетел к земле, не находя в себе сил держаться в воздухе.

Будь я настроена немного оптимистичнее, обрадовалась бы, что меня спасут, но мне было страшно и больно, и в счастливый исход я верила слабо.

Мы не успели отлететь от стены, как мой похититель встретился с раззадоренным, злым и очень огромным птицем. Недодракон зашипел и попытался набрать высоту, отчего меня резко дернуло вверх, когти сильнее впились в плоть. Могла бы, материлась не переставая, но от боли перехватило дыхание, и я не то что ругаться, я дышать нормально была не в состоянии.

Ястреб — я не знала кто это, но почему-то решила, что тот с обломанным зубом — налетел на недодракона, пропорол когтями кожистое крыло и попытался выклевать глаз.

Его жертва дернулась, извернулась, отчего меня еще немножечко насадило на когти, и камнем бросилась вниз, прямо на толпу чудовищ, над которыми ястреб затеял драку.

Я из последних сил удерживала себя в сознании, боролась с тошнотой и ненавидела всех без разбору.

Резко дернувшись вверх, ящер удостоился моего сдавленного стона и глухо зашипел, не успев увернуться от метнувшегося нам на встречу ястреба.

А потом меня уронили.

Я летела, просто падала с огромной высоты, а за спиной ни крыльев, ни даже парашюта. Зато внизу мохнатые спины, плечи, парочка рогатых голов и холодный взгляд черных глаз. Падать туда решительно не хотелось, но спасать меня никто не спешил. Ястреб пытался оторвать ящеру крыло, еще не успев сообразить, что я лечу вниз, а тот, вцепившись когтями в птичий бок, не переставая шипел.

Две секунды, и я приземлилась на одну из мохнатых спин, чудом не нанизавшись на рога, отбила себе все, что можно, потерялась на несколько мгновений в темноте, пока бок горел огнем и обещал вобрать меня всю в эту незабываемую боль.

Дальше были лапы и опять черные глаза.

Меня не стали рвать на части, даже не попытались надкусить, а просто потащили к этим страшнючим гуманоидам.

Я лежала на лапах одного из монстров с приплюснутой мордой мопса и медвежьей комплекцией, истекала кровью и уже совсем ничего не понимала.

— Зачем она тебе?

Если язык светлячка я понимала с трудом, то стоило только заговорить бледненькому, как виски заломило от боли. Переводчик исправно работал, но я чувствовала, каких усилий ему это стоило.

— Она странная, — ответил второй, — хочу понаблюдать.

Низкий и будто бы густой, его голос совсем не походил на человеческий.

— У нас другое задание.