И если летний праздник стандартно был направлен на воспевание своего бога и просьбы подарить богатый урожай, то Ночь Смага являла собой что-то весьма зловещее. Дубры верили, что на зиму огонь умирает, чтобы по весне вновь ожить, и праздник этот полностью соответствовал мрачному поводу, больше походя на поминки.

— ‎Неужели огненная дочь своего отца откажется продемонстрировать Смагу уважение и любовь? — возмутился тощенький с брошью из меди с тремя полосками пересекающими круг.

— ‎Она преподнесла огню свой дар на Стеречень. Этого достаточно.

Несдержанный дубр уже собирался вновь возмутиться, но был остановлен своим более мудрым товарищ.

— Мы понимаем и принимаем ваш отказ. Но есть ли надежда, что Огневица окажет нам честь, и поприсутствует на обряде?

Вожак не торопясь отвечать, посмотрел на меня. Дубры тоже уделили мне все свое внимание.

Поймав мой беспомощный взгляд, Свер едва заметно улыбнулся:

— Решай.

Вот так вот взял и бросил меня на произвол судьбы. Что значит решай? Как я могу что-то решать, если знать не знаю, что там на этом их обряде будет? Неужели он не мог просто взять и сказать им нет? Почему он меня не спас? Я же безотказная, я же не смогу…

— Хорошо.

Дубры остались полностью довольны моим ответом, а Свера он почему-то ничуть не огорчил. И только я одна ругала себя за то, что сказала совсем не то, что хотела. Когда-нибудь я обязательно научусь отказывать без колебаний…

Когда за посетителями закрылась дверь, я тут же потребовала подробностей.

— Что за обряд такой? На празднике меня убивать не будут?

— ‎Подношение даров, — равнодушно пожал плечами Свер. Все время, что дубры находились в доме, он возвышался надо мною, замерев в шаге от стола, и теперь тяжело опустился на табурет. Опершись локтем о стол, потёр глаза и равнодушно пояснил, — тебе, как Огневице, была бы предоставлена честь босиком пронести по ковру из раскаленных углей обескровленного петуха и бросить его в огонь, разведенный перед идолом Смага.

Поежившись, я опасливо понизила голос:

— Зря я согласилась на празднике присутствовать, да?

— ‎Не бойся, — Свер улыбнулся, — этой ночью Огневицы у них не будет, и ковра из углей тоже. Ничего страшного не случится.

Вот он вроде улыбался, пытался меня приободрить, а я прекрасно видела, как он устал. Если поход давался ему легко, то последние дни явно были не из простых. Не привык Свер нянчиться с больными, вымотался.

— Тебе бы поспать.

— ‎Да, — кивнул он, — пора ложиться. С рассветом выезжаем.

* * *

Я как-то упустила из виду, что с рассветом вставать придется не только Сверу, но и мне, потому утром чувствовала себя особенно паршиво. Болезнь, которая ночью, казалось, отступила, утром вернулась вновь, и невыспавшаяся, несчастная я страдала от кашля, насморка и противной слабости в коленях.

Все было настолько плохо, что Алису даже пришлось помогать мне забраться в телегу, где я мужественно мерзла, пока мы не выехали из деревни и не отъехали на достаточное расстояние.

Тогда Свер остановил своего коня, заставив всех притормозить.

Я к тому моменту почти уснула, застыв на зыбкой границе между сном и явью. Хотелось спать, но неприятный холод, вопреки всему, не подталкивал меня ко сну, а, наоборот, мешал.

Мучаясь на краю реальности, я не заметила, как удивленно всхрапывавшего коня, обряженного в дорогую узду, привязали к телеге, в которой я ехала, осознала, что происходит что-то странное, только когда ко мне в гости забрался наш теплый вожак и начал меня ворочать.

— Ты что делаешь?

— ‎Алис сказал, что ты дрожишь. Если так дальше пойдет, никогда не выздоровеешь.

— ‎И ты греть меня будешь?

— ‎Да.

Я не то, чтобы была против, я была обеими руками за, но не спросить не могла:

— А кто нас поведет?

— ‎Алис.

— Вот так новости.

— ‎Яра, — глухо попросил Свер, наконец-то прекратив меня тормошить, — замолчи.

И кто я такая, чтобы спорить с самоотверженным, а главное – теплым вожаком?

Замолчала и вырубилась, не успев даже осознать, с каким энтузиазмом вцепилась в Свера, лишая его всякой возможности сбежать.

Мне снился Тротил – замечательный, бабушкин пес дворняцкой породы, я это знала точно, хотя, проснувшись на привале, едва ли могла бы вспомнить свой сон. Но крепкое ощущение присутствия рядом огромного и доброго пса не отпускало меня еще долго. Я чувствовала себя в безопасности, и изо всех сил цеплялась за это чувство, ища глазами Свера, которого увел, сославшись на дела, Алис.

Так хорошо мне уже давно не спалось, и я хотела поблагодарить за это вожака.

Уже вечером, в густой темноте, когда мы подъехали к деревне Дубров, поняла, что едва ли так же хорошо смогу выспаться в ближайшие дни.

Только не в таком «милом» месте.