— ‎Яра! — вожак наш, спаситель мохнатый, появился как нельзя кстати. Я уж думала, что никогда она мою руку не отпустит, но вот, раздался его сильный голос, Йера вздрогнула и разжала пальцы, возвращая мне свободу. — Иди сюда.

— ‎Князь, как вы видите, зовет, — радостно улыбнулась я и поскакала по промерзлой земле, кое-где укрытой утоптанным снегом, к Сверу.

— ‎Звал, Волчий князь? — весело осведомилась я. Вчера, впервые только услышав, как к нему здесь обращаются, я опасалась, что это признак неуважения. Но нет, Волчий князь – он Волчий князь и есть. Для дубров такое обращение – знак запредельного уважения.

— ‎Звал, — кивнул он, проигнорировав мою улыбку, — пойдем.

Хорошее настроение меня покинуло быстро. Собственно, не стало его аккурат в то мгновение, как я поняла куда меня ведут.

Я искренне считала, что на капище Смага мне делать нечего, и совсем не хотела к нему идти. Свер считал иначе и, если учесть кто из нас был большим и сильным князем, мое мнение в расчет не бралось.

— Ты должна все увидеть до начала праздника, чтобы потом не испугалась.

Не испугалась… ага, молодец. Именно с такими словами и нужно вести впечатлительных девушек в странные места.

Совсем не страшно же после таких заявлений становится.

* * *

— Знаешь, Свер, хочу тебе сказать, не получилось у тебя подготовить меня вот к этому вот. — Идол Смага (страшного трехглазого дядьки с оскаленной пастью и кропотливо вырезанными треугольными зубами) и при свете дня был тем еще страшилищем, а уж ночью, в свете костров, и вовсе наводил жуть. —Желание просто сбежать отсюда куда подальше невероятно велико.

Жрица, одетая в одну тонкую рубаху черного цвета, крепко сжимала в худых пальцах бубен, обтянутый бычьей кожей.

Красная краска, которой был покрашен оскаленный рот и страшные, выпученные глаза идола влажно, неприятно поблескивала в свете костров.

— Это еще что, — усмехнулся Алис, нервно грызший ногти, — сейчас обряд начнется, и мы с тобой вместе точно побежим.

Тощие, одетые в черное фигуры застыли перед ликом своего бога. Их было много, вся деревня, женщины и мужчины, даже несколько стариков, из тех, что пободрее, все пришли к костру (мне очень хотелось сказать — погребальному).

Мы втроем, как дети чужого бога (вернее, богини), стояли позади всех, не дойдя до толпы шагов пять.

Сначала я думала, что за всеми этими спинами едва ли сумею толком разглядеть то, что творится там, на капище, у центрального костра, а потом Йера ударила в бубен.

И с первыми звуками все, как подкошенные свалились на землю.

Ощущение чего-то неотвратимого навалилось на плечи, грозя захватить, поглотить и утащить с собой. Я ощущала себя незначительной щепкой, выброшенной в открытое море.

Удары не прекращались, бубен гудел и дрожал в тонких руках, звук его то ускорялся, то замедлялся, почти стихал, проходясь по телу холодной дрожью.

Люди. Черные спины.

Худые руки, в такт странной и страшной, рваной мелодии, ударяли по плечам склонившихся рядом. Они были темным, бурлящим потоком, поднимались вверх, выгибая спины, утыкаясь лбами в снег, опадали вниз, вжимаясь в землю, и снова ударяли склоненных, почти лежащих товарищей, ладонями по плечам.

Я ощутила, как земля уходит из-под ног, чувство опасности душило, царапая горло едва сдерживаемым криком. Чтобы удержать последние крупицы мужества, я ухватилась за крепкую, горячую ладонь Свера. Только он казался неизменным в этом странном, распадающемся на части мире.

— Держись, — велел он, сжимая мою ладонь.

Полегчало, в ушах больше не бился гул растревоженного бубна, я слышала тяжелое дыхание распластанных на земле людей, различала глухой, срывающийся и совершенно непонятный шепот Йеры.

С трудом повернув голову, смогла даже посмотреть на Алиса, бледного, чуть покачивавшегося, но упрямо стоящего на месте.

Ему, так же как и мне, хотелось бежать прочь от этой странной, давящей силы.

Волчица, по сравнению с Смагом, была просто образцовой богиней. Добрая, великодушная, не прессующая своих детей божественной силой.

Пожалуй, после того, что я только что пережила, Волчица уже никогда не будет казаться мне страшной. Милая, мохнатая прелесть. Ну, просто как наш вожак, только самка.

Когда Йера отбросила бубен и с благоговейным трепетом опустила в костер тушку черного петуха, почти сунув руки в огонь, и обессиленная свалилась на землю, я шепнула Сверу, привалившись к его плечу:

— Вернемся, надо будет Волчице пирожок отнести.

Он на это только фыркнул, зато Алис изъявил желание, поучаствовать:

— Вместе к ней пойдем, — решил он, потерев шею, — я для нашей Мано-Аль кабана поймаю. Хвостом клянусь.

Меня это его заявление позабавило.

— ‎Ну, я-то понятно, чего такая впечатлительная, а у тебя какое оправдание?