Чуть не выбив дверь в комнату вожака, я ввалилась к нему, чуть не растянувшись на полу. Если бы не Берн, стоявший у двери и успевший ухватить меня за шкирку, точно бы упала.

Свер, присев на край стола, морщился и тихо взрыкивал, пока Алис забинтовывал его бок.

В комнате тонко, ненавязчиво пахло лекарственными травами.

— Яра? — очень удивился Алис, на секунду отвлекшись от своего занятия.

— ‎Что-то случилось? — обеспокоенный выражением моего лица, Свер попытался встать, но был тут же усажен на место твердой рукой.

— ‎Я не закончил, — напомнил лис.

— ‎А ты не умираешь? — глупо спросила я.

Идиотский вопрос, конечно. Свер меньше всего был похож на умирающего. Сейчас, в своем стандартном человеческом виде, он казался даже не сильно потрепанным. Свободные штаны скрывали уже обработанное и забинтованное бедро, на котором у волка (я это помнила точно) краснели следы от каких-то присосок - словно там, в сухой темноте, вожак умудрился наткнуться на осьминога. Торс тоже успели уже перебинтовать, и мне оставалось лишь гадать, насколько страшной на самом деле оказалась рана.

А усталым и привычно раздраженным Свер был каждый вечер. И сейчас выглядел так, будто просто опять весь день на ногах провел, а не целую ночь меня на волчьей тропе разыскивал.

— Должен умирать? — приподнял бровь он. Берн молчал. Алис тоже молчал, но по глазам было видно, как ему хочется что-то сказать. Лиса просто распирало от желания вогнать меня в краску.

— ‎Йола сказала, что раны, полученные на тропе, смертельны. Даже царапины.

Я уже жалела, что так опрометчиво бросилась к умирающему. Надо было сначала всю информацию из знахарки вытрясти, чтобы сейчас не стоять под внимательным взглядом желтых глаз.

И первое, что я собиралась сделать, покинув комнату вожака — найти знахарку и выяснить у нее все подробности.

— И ты чего прибежала? — фыркнул Алис, уже не в силах молчать. — Решила поплакать над телом своего спасителя? Так поторопилась. Вот в следующий раз, когда Сверу тебя спасать придется, он, может, и помрет, но точно не сейчас. Так что сопли подбери и успокойся.

— ‎Алис, — с осуждением протянул вожак.

Я шмыгнула носом и нудно уточнила, обращаясь исключительно к Сверу:

— То есть, ты не собираешься умирать?

Он усмехнулся и медленно покачал головой:

— ‎Не в ближайшее время.

Я кивнула, вытерла рукавом рубахи нос и предприняла попытку убить Волчьего Князя.

В смысле, я просто бросилась к нему обниматься, но Алис орал так, словно я его душила. А я не душила, просто обняла хорошенечко за шею и никак не могла заставить себя отпустить.

— А я же знаешь, как испугалась? — жалобно всхлипнула я, но всем почему-то показалось, что я возмущаюсь. Всем, кроме Свера, утешающе гладившего меня по спине.

Тогда его еще не интересовало, за каким таким чудесным лесным духом я ночью из деревни сбежала, и он позволил себе ответные объятия.

К сожалению, счастье длилось недолго, и спустя какие-то пять минут, сразу после обнимашек меня уже самоотверженно ругали за глупое безрассудство.

Я согласно поддакивала и нервно теребила повязку на руке, стоя посреди комнаты и получая на орехи.

Берн только одобрительно угукал от двери, продолжая подпирать стену рядом с выходом.

Алис был добрее, но долго не решался вмешаться, лишь сочувственно хмыкая.

Голос он подал лишь когда убедился, что все свои претензии Свер высказал.

— Она, конечно, безрассудно поступила, в одиночку ночью покинув деревню — кивнул лис, дразня меня ехидным взглядом прищуренных зеленых глаз, — но что с Рашисом? Он на свободе и Трав с Давром уже ушли достаточно далеко. Мы можем попробовать их нагнать, но они оборотни, как следы путать знают и…

— ‎Будем ждать. — перебил Алиса вожак, кивнув на меня: — Рашис уверен, что Яру напророчили ему духи, а значит, он придет за ней. Это лишь вопрос времени.

Хотелось верить, что оно у нас есть. Это время.

Но разговор на этом был закончен, и никто не посмел спорить с вожаком.

К тому моменту, как дорогие хту-наанские гости изволили проснуться, все проблемы были улажены, вопросы решены, и ничего не напоминало больше о ночном инциденте.

Ничего, кроме моего сонного, помятого лица.

Гости из жреца и его учеников вышли просто замечательные. Они сидели в выделенной им комнате, не желая морозить свои косточки на улице, и почти все время медитировали.

Расположившись кружком, хту-наа могли часами сидеть неподвижно, закрыв глаза и мерно дыша.

Я окрестила это их состояние зимней недоспячкой, а Наи благоговейно называл общением с предками. Оборотни просто радовались, что выходцы, по дичайшему стечению обстоятельств, ставшие их дорогими гостями, ведут себя тихо, и мирно сидят в комнате.