Вирманки слушались беспрекословно. Но у них нет выбора. А местные…

Ганц Тримейн отобрал для Лили десяток девочек и мальчиков. Из своего «Тримейн-отряда». Тех, кто был слишком слаб, чтобы выжить на улице. И для начала их пришлось отмыть (вопли ужаса), откормить (вопли восторга) и только потом начать учить. Справедливости ради, дети старались. Впитывали информацию как губка. Переписывали свитки под диктовку, учили основы гигиены и эпидемиологии.

Вовсю работала и бумажная фабрика. Да-да, его величество весьма заинтересовался этим проектом. А более того – альдон Роман. Мужчины отлично поняли, что рано или поздно что-то такое появится. Сейчас есть время и возможность? Ладненько. Пусть оно появляется под руководством короны и Церкви.

Альдон выделил Лиле два десятка монахов в подручные. И прислал нескольких пасторов, вплотную занимающихся наукой. Лиля едва не переругалась с ними, но потом успокоилась и постепенно нашла общий язык. Хочется людям сопровождать каждое действие молитвой?

Да и пусть! Дело новое, незнакомое… Лучше пусть это будет под патронажем Альдоная. Пасторы, кстати, оказали большую пользу. С их помощью Лиля смогла сделать бумагу белее и прочнее. Но и неудивительно. Церковь в этом мире занималась наукой. И хотя многое в ней было от алхимии, реактивы-то оставались качественными. Молись, не молись над киноварью – ртуть в ней будет по-любому.

А когда Лиля увидела оксид бария, она вообще была счастлива. Из него же можно получить перекись водорода! А перекись водорода – это антисептик, отбеливатель, это… Одним словом, надо!

Поэтому четверых монахов сразу засадили именно за эту реакцию. И, потренировавшись неделю, они стали гнать перекись в больших количествах. Хватило бы бария.

Единственное, о чем жалела Лиля, – об отсутствии электролиза. Но тут уж физика прошла мимо. Причем настолько, что дальше некуда. Девушка помнила про обтирание эбонитовой палочки. Или янтарной. Но и все тут. Остальное было вне ее знаний. Что, обтереть одновременно три десятка палочек и сунуть их в раствор? Чтобы разряд прошел? Как-то сомнительно.

Эх, вот никогда не знаешь, что и где тебе пригодится. Знала бы – физика бы морально изнасиловала, но сейчас стоял бы у нее ветряной генератор. Вроде и такие изобретали? Одним словом, бумага просто обязана была появиться.

Король тоже не остался в стороне, выделив Лиле три десятка человек от своих щедрот. Пока не переедет в Тараль. Вся эта компания расположилась в реконструируемом замке, чуть ли не в палатках во дворе, и принялась творить. Кто-то трудился над отбеливателем, кто-то над формами, заливкой, прессом… Через три недели на суд его величества были представлены два десятка листов бумаги. Достаточно белой, тонкой и прочной. Часть листов была с зеленоватым оттенком, часть с желтоватым. Да и наплевать! Выпускать будем все три вида! Для книг желтоватую, для церковной литературы – зеленоватую, для государственных указов – белую.

Его величество потер руки и распорядился выпускать. Благо затраты ничтожны, часть налога с крестьян можно взять нужными растениями, и фабрика проработает всю зиму. Хотя уже сейчас ясно, что Тараль всех не вместит. И «бумажникам» надо выделять новое место.

Лиля не возражала. Ей было тяжело разрываться между всеми проектами. Поэтому она уже давно обзавелась блокнотом, в который и заносила самое важное. Кстати, надо бы поговорить с Хельке и выпускать нечто подобное. И карандашом заняться. Графит – тот же уголь. Сделать грифель, а потом использовать самое простое. Косметический карандаш все ведь видели. А Лиля еще и представляла, как он устроен. Разобрала в свое время почти десяток. Вот, выкручивающиеся оболочки из золота, серебра, простых сплавов. А потом можно и на цветные карандаши замахнуться.

Лиля злилась и понимала – ее жизни для этого не хватит.

Ничего. За ней придут другие. А ей надо просто передать максимальное количество знаний.

И она работала.

За графиней следовала Миранда. Приезжал в гости Фалион-младший. И возился и с Лидархом, и с жеребенком. Он обожал и того и другого. Миранда проводила с ним много времени. Девочка твердо была уверена, что своего коня надо растить самой.

Лиля много работала, ездила верхом, в свободное время училась метать ножи у Эрика. Своего рода счастье, спокойствие и равновесие. Почти.

«Ваше сиятельство, довожу до вашего сведения, что сегодня ночью умер Карист Трелони. Отравился рыбой.

Расследование не начато, но рыбу он в жизни не ел. Пятнами от нее покрывался.

Искренне ваш, барон Авермаль».

Получив кратенькую записочку с голубем, Лиля задумалась.

Рыбой, значит, отравился. Или грибами. Не важно.

Важно другое. До него добрался заказчик.

Почему только сейчас?