Лиля прикусила губу. Руки сжались в кулаки. Но это было единственное, что она себе позволила.

Страшно это — смотреть, как пытают человека. Очень страшно. И сама поневоле что-то ломаешь в душе. Что-то, что уже не срастется… а, пропади оно пропадом три раза!!!

Миранда мне дороже! Я за нее таких троих размотаю… Лиля представила, что эта мразь могла причинить вред ее девочке, и кулаки сжались так, что ногти до крови впились в ладони.

Мири ведь привыкла к безопасности, любви… ну и безнаказанности, а о бароне шла дурная слава. Мог и покалечить. И… да что угодно!

Все, не надо об этом думать! Я в своем праве.

Как и все садисты, барон боль терпеть не умел совершенно. И начал колоться, как сухое полено.

Сам бы он никогда бы… его обманули, подтолкнули, в спину пнули… короче — это все Кальма!

Но он ее уже убил!

И вообще — это, наверное, Мальдоная в нее вселилась! Она может, она такая… и ему ум помрачила, а сам бы он ни за что не поссорился с милой и очаровательной графиней (в этом месте была сделана попытка припасть к ручке, но Эрик не дремал — и придержал барона за шкирятник)…

Лиля слушала и ей становилось все противнее. А когда выяснилось, что барон хотел в качестве откупа за Миранду потребовать от нее мастеров, она вообще озверела. Она тут учит, налаживает производство, приносит технологии — и что? Все ради того, чтобы какой-то ушлепок…

Но что же теперь с ним делать?

По-хорошему — кишки по соснам размотать.

А по закону?

— Ваше сиятельство…

Лонс, как всегда, подошел незаметно. И Лиля благодарно взглянула на него. Вдвойне благодарно, потому что мужчина протянул ей флягу с водой.

— Выпейте. Миранда в порядке. Она не пострадала.

Лиля кивнула:

— Это я заметила. Вот что с этой гнидой делать?

— Казнить, — явно удивился такому вопросу Лонс.

— А меня потом король за уши не растянет? За самоуправство?

Лонс покачал головой:

— Нет. Вы — графиня. Миранда тоже расскажет, как ее похитили. А еще у вас есть мое слово. Я шевалье, а не смерд. Да и Лейс может свидетельствовать. Он потомственный воин по отцу вот уже в шестом колене. И Эрик по закону приравнивается к шевалье. Он же вождь, хотя и безземельный…

— Тогда… почему бы нет? Только кто этим займется?

— Эрик, разумеется.

Лонс был непоколебимо спокоен. Словно пытки и смерти происходили не у него на глазах. Словно не он только что мог погибнуть, и Лиля еще раз подумала о разнице менталитета. Спокойные они, эти средневековые ребята…

— Эрик, — позвала Лиля.

Мужчина подошел. Чуть наклонился, чтобы Лиле было удобнее.

— Ваше сиятельство, вам бы отдохнуть…

— Мы тут подумали, что делать с бароном…

— Казнить… — Эрик не спрашивал, он утверждал. М-да. Пацифистов тут не поймут.

— Как лучше это сделать? Я хочу, чтобы любой подонок в округе знал: моя дочь, мои люди, мой дом — неприкосновенны!

Эрик даже сильно не задумался.

— Ребра негодяю вывернуть и на кол посадить. На Вирме таким прощения нет. А когда подохнет — отрубить голову, снять шкуру, засыпать все солью и отправить в Альтвер. Пусть Авермаль на площади выставит и огласит, что негодяй пытался сделать.

Лиля поежилась.

Страшно? Очень.

Она бы просто убила. Не мучила. А он?

— А что делать с его замком?

— Выяснить, сколько у него там людей, и наведаться в гости. — Эрик растолковывал женщине прописные истины. — Поискать, чего он там припрятал. Наверняка в грязи замазан по уши…

Лиля кивнула. М-да. Девять чемоданов компромата — пошло из этих времен?

— Мне надо идти с вами?

Мужчины не сговариваясь замотали головами.

— Нет, ваше сиятельство. Мы с Лейфом сходим, чай не в первый раз. А вы бы королю отписали да Авермалю, чтобы все по закону было…

— Я составлю компанию ребятам, поищу бумаги, — вызвался Лонс.

Лиля взглянула на мужчин с благодарностью.

Да, здесь нет телефона, Интернета и теплого туалета. Здесь кровавые нравы и жестокие законы. Но посягнувшего на ребенка тут принято убивать страшной смертью. А женщин не берут в бой. Потому что это — не женское дело. Умирать и убивать должны мужчины. И точка.

А в мире, откуда она пришла, сделано все для удобства людей. И никто не может чувствовать себя в безопасности. А женщины так же умирают и убивают… пытаясь защитить своих детей.

Так какой мир — честнее?

— Когда выступаете?

— Как сдохнет, — пожал плечами Эрик.

Барон, понимая, что речь идет о нем, уже не орал. Только тихо скулил на одной ноге. По штанам расползлось большое темное пятно.

— А Лейф?

— Как раз подтянется. Я останусь охранять замок, — твердо сказал Лейс.

И женщина подчинилась. Смысл спорить? Мужчины тут разбираются лучше.

— Тогда я отправлюсь в Иртон. Успокаивать Миранду и писать письмо королю.