Ага. Крошатся они просто замечательно. Так и тянет вытереть руки о платье, останавливает только цена на ткань.

Стоило двери закрыться за бароном, как Лейф повернулся к Лиле:

– В чем дело, госпожа графиня? Почему вы растерялись? Неужели нечего с него содрать?

Достопочтенный Торий Авермаль вышел из кабинета вроде бы степенно. Но в душе все кипело.

Вот ведь гадина!

Все она поняла, все…

И насчет сыночка… послала же Мальдоная… Нет, выпороть его всенепременно надо! Чтобы год на задницу не сел!

Искомое счастье обнаружилось тут же – стоял у окна и что-то шептал на ухо служанке. Это отцовского настроения не улучшило… послал Альдонай чадушко. Нет бы головой думать – а он с головки начал!

Торий недолго думая взял отпрыска за ухо.

– Домой, угребище! Приду – у нас будет очень серьезный разговор, понял?!

Дарий даже испугался. Таким он отца давно не видел.

– Отец…

– Домой! И жди меня там! Пошел!!!

Дарий счел за лучшее подчиниться.

Целее будет.

Хотя насчет последнего он не угадал. Этим же вечером отец приказал конюхам выдрать его розгами так, что парню еще четыре дня штаны было надевать тяжко.

– Привет. Проходи. Выпьешь?

Джес Иртон дружелюбно смотрел на кузена.

– Плесни. Белое, красное?

– Красное.

– Тогда немного. Ну что, послезавтра выезжаем?

– Не хочется?

– А тебе бы хотелось? Жениться.

– А я уже. Сам знаешь…

– Не прибрал еще Альдонай?

– Не знаю. От Этора письма нет. Ну ладно, я дочку отправил туда, так что начальник охраны мне отпишется обязательно.

– Пока еще письмо до Уэльстера дойдет…

– И пусть. Вот уж о ком я горевать не буду, так это о своей супруге. Да ты ее сам видел.

Рик кивнул. Видел. Один раз. На свадьбе.

И до сих пор готов был благословлять отца, что ему предоставили выбор. Поедет, посмотрит на Анну Уэльстерскую. Потом на Лидию Ивернейскую… и за выбор никто в обиде не будет.

– А как у тебя с той куколкой?

– Аделью?

– Вот как? Уже Адель?

– Рик, ты не смейся, но она хорошая женщина. Ее ребенком выдали за старого козла, потом, когда он умер, она все равно горевала…

– И приехала в столицу развеяться?

– Заметь – у нее нет любовников, живет она очень скромно…

– Разве что принята при дворе… зацепила?

– Кажется, есть немного.

– А ты ее?

– Слишком уж она… благонравная. Добродетельная.

– Так это и лучше. Скромницы – они потом в постели огонь. У вас еще до кровати не дошло?

– Даже не целовались…

– Хм… Джес, ты смотри – осторожнее. А то сделаешь ей ребенка при живой жене-то…

– Буду осторожнее. Знаешь, Адель мне действительно нравится… она добрая, умная, не то что моя корова…

Упомянутая корова зло посмотрела на Лейфа.

– Растерялась. Тебе легко говорить. А мне надо позарез закупить на ярмарке скот, доставить его в поместье, найти здесь кузнеца – хорошего! Ювелира. Стеклодувов. Посмотреть ткани, кое-что продать, ты хоть знаешь, сколько всего надо сделать?! Растеряешься тут…

Вирманин не рассердился на тыканье и агрессивный ответ. Скорее понял. И заговорил уже не как слуга с госпожой, не как вирманин с графиней из Ативерны. Заговорил так, как говорил бы со своей, с вирманкой, которая в первый раз осталась на хозяйстве и растерялась… Бывает…

– Планы хорошие. Кузнеца, ювелира и стеклодува найти можно. А сколько скота надо закупать?

– Сколько получится. Лейф, я в сельском хозяйстве не разбираюсь. – Лиля вздохнула. – А дети зимой с голоду перемрут…

Вот это вирманину было хорошо знакомо. И на Вирме случались такие годы… страшные годы, когда детей – новорожденных – просто убивали. Их же родители. Потому что прокормить не могли.

Да, в Ативерне так к крестьянам не относились. Обычно дворянам было плевать, сколько там и кого сдохнет. Но эта, похоже, не такая.

Да и…

Если они повязаны на несколько лет, нужды у них теперь общие. Надо помочь…

– Так. Понятно. Здесь не место для этого разговора.

Лиля кивнула.

– Не место. Но…

– Сейчас этот хорек вернется, вы ему скажете, что подумаете и увидитесь с ним позднее. Если в этом будет необходимость. А потом будем решать, что от него потребовать в компенсацию. Вечером. Спокойно и без суеты.

Лиля кивнула:

– Согласна. Я действительно растерялась. Благодарю за совет.

И вздохнула с облегчением.

Неужели рядом появится хоть один нормальный мужик? На которого можно не то чтобы опереться, но хотя бы совет получить?

Не крестьянин – они от нее постоянно подлости ждут. И косятся так, что аж спотыкаются. А капитан корабля, пират, человек с определенно более широким кругозором. А главное – воин. Военный.

Свой и почти родной уже поэтому.