Я с недоумением уставился на упитанного и обычно очень жизнерадостного толстяка-поверенного. Что-то он бледноват. Заболел, что ли? Вот уж некстати.

- Несс Маубенрой, - Вариус сглотнул, вздохнул и поднял на меня большие печальные глаза бездомного пса. - У меня для вас неприятные новости.

- Так, - я подобрался, чувствуя, как ледяной холод сковывает желудок и подбирается к солнечному сплетению. - Ну говори уже, не тяни горнюка за яйца!

- Несс Маубенрой, я действовал четко по вашим инструкциям, и сначала все шло хорошо. Но потом явился управляющий этой леди, и... у меня не было полномочий поднимать цену выше той, которую вы определили как предельную. Да и на расчетный счет вы положили только эту сумму, помните? И посыльный не смог вас найти! Я связался по шарофону с поместьем, но там сказали, что вы с утра уехали в город...

- Да говори ж ты толком, прах тебя побери! - рявкнул я, яростно дергая галстук, неожиданно сжавший горло, так, что ворот затрещал.

- Они перебили цену, несс, - совсем тихо сказал Вариус, - и купили оба участка.

- Кто?! - тоном, полным ледяного бешенства, переспросил я, сжимая подлокотники кресла и почти выламывая их.

- Поверенный от имени некой леди... сейчас... - толстяк полез в бумажки и прочитал: - от имени леди Фаины ат Леннистон.

Фаина:

Если бы этот, прости господи, гном в цилиндре не оказался таким настырным и бесцеремонным, его прекрасная борода осталась бы при нем.

Почему гном? Потому что все мы тут гномы. Я еще в тумане нежизни обратила внимание на то, что Фаи-отражение очень миниатюрная, но думала, что это ее личная особенность. А потом, чуть обжившись в новом теле и осмотревшись, покопавшись в памяти и сравнив два мира, поняла: здесь все такие. Не лилипуты, но по меркам земли двадцать первого века весьма приземистые. Я на фоне сестры, прислуги и поверенного могла считаться рослой девушкой, Раина и вовсе была почти на полголовы ниже меня.

Но разница в росте с прежним телом была очень заметна, особенно в саду. В доме нет - тут и мебель, и потолки были рассчитаны на среднего шибздика, а вот кусты и деревья ни под кого не подстраивались, и за спелой малиной на верхушке куста пришлось тянуться с табуретки.

Ну и, кстати, буквально через полдня я привыкла и перестала замечать низкорослость окружающих, масштаб восприятия изменился, и все стало казаться привычно-соразмерным. Люди как люди, ну и что, что гномы.

А еще у всех здешних мужчин были бороды. Длинные и короткие, окладистые и жидковато-козлиные, но без бороды, похоже, здешний сильный пол считал себя голым. Натурально гномы, короче, кто ж еще. А если учесть всеобщую любовь к ковырянию в недрах, сталеварению, ковке и магомеханике, на которой тут работало почти все, - сомнений не оставалось.

Кстати, здешняя мифология косвенно подтверждала мои предположения, потому что все аристократы вели свой род от неких «подгорных предков» и бережно лелеяли «огонь-в-крови» - какой-нибудь особый дар, передающийся по наследству. Не обязательно магический, но почти всегда связанный с чем-то железно-прикладным. Или каменно-практичным. Например, Леннистоны славились как рудознатцы, обладающие феноменальной «чуйкой» на полезные ископаемые. Фаи-отражение тоже увлекалась геологией, даже прослушала курс в Горной Академии - единственная из женщин в этом поколении. Я пока отложила вдумчивый анализ наших объединившихся знаний, но уже заранее предвкушала много интересного и нового и для меня, и для этого мира.

Главное было отбрыкаться от нежеланного замужества, получить свободу и самостоятельность, а дальше разберемся. Ну и что, что это мужской мир. Можно подумать... Плавали, знаем.

Короче, когда этот несс вперся в будуар, как медведь на ярмарку, и остался сидеть в кресле, как пришитый, он нам чуть весь план не поломал. Пришлось принимать меры, и кто ж ему доктор, что, кроме жидкости для эпиляции, мне ничего толкового под руку не попалось?

Как только раненый кабан с ополовиненной бородой вылетел за дверь, я торопливо принялась за дело: скинула траурное платье и помогла сестре. Девчонка запуталась в оборках, застряла и чуть не расплакалась.

- Реви-реви, это правильно, - подбодрила ее я. - Голос хорошо будет хрипеть. Неузнаваемо.

Раи и впрямь разревелась. Ее одновременно до чертиков пугала затеянная мной авантюра и еще больше ужасала перспектива остаться в восемнадцать лет старой девой без малейшей перспективы замужества.