Уффф... я даже не заметила, как кончился день, потом миновала ночь и над тихими водами реки снова порозовело небо. Отек у пострадавших, слава гномьим предкам, стал спадать, и Маубенрой даже стал отдаленно напоминать самого себя - здоровенного бугая с надменно-правильными чертами лица и квадратным подбородком.

Правда, спящий Эрвин как раз надменным сейчас и не выглядел, а был таким трогательно-милым - еще чуть припухшие веки и губы придавали его лицу немного детское, обиженное выражение. Он больше не метался в бреду, просто спал. И я с облегчением прикорнула рядом.

Проснулась я под уютное воркотание Ивасики где-то над головой:

- Зачем так далеко бежал, если свой самец теперь прямо руками держишь, чтоб не бежал теперь?

Я села на циновке и помотала головой, чтобы немного разогнать сонную одурь и круги перед глазами. Так. Ага.

- А остальные выловленные тоже спят? - спросила я, заботливо укрывая своего гнома мягким, сплетенным из толстых волокон покрывалом. - Никто не сказал, чего они хотели от нас?

- Сказать многа непонятный слова, ругаться, - захихикала Ивасика. - Главный белы борода просыпайся, я задавай вопросы. Он пугаться, что я съел весь его люди. Потом вспомнить кутарамба, опять пугаться, хотел бежать по вода. Понимать, что на плот, я ему сказать, что все люди из река на плот. Он плакать и говорить спасиба. Хороший старый самец. Волноваться за молодой из своя племя как за дети.

- То есть у этих военных к выдрам претензий  больше нет, - задумчиво констатировала я сама для себя. - Понимают, что вы их спасли.

Ивасика склонила голову к плечу и проворно почесала одну босую ногу о другую.

- Старый самец ругаться на твой самец. Говорить, он же знать, выдра мирный племя, а твой самец гоняться и кричать - выдры украсть белы Фаи. Глупый. Твоя сам кого хочешь украсть, - и она хитро подмигнула.

Эрвин:

Сознание вернулось, а темнота осталась. Разве нет света в пещерах предков? Я попытался разглядеть хоть что-то, но тело слушаться отказалось. Кожу припекало, до одури хотелось почесаться и соскрести ногтями налипшую непонятную корку. Только вот пошевелиться сил не было и веки не поднимались. Распухли и тоже зудели. В проповедях не предупреждали, что это будет так.

Какие, к горнюку, пещеры?! Я жив! Кажется...

До меня, наконец, дошло, что я каким-то чудом оказался на твёрдой поверхности. По-моему, меня даже укрыли. Рядом слышны тихие голоса, но слов не разобрать. Попытался позвать, но получилось только мычать, потому что язык тоже распух и не слушался.

Меня вдруг как разрядом магистричества ударило. Фаи!

Пароход пошёл ко дну, а похитители... повезли леди Фаину дальше? Я должен...

А почему я ещё жив? Я же отчетливо помню, что меня парализовало и что меня накрыло с головой. Я не сам выбрался, меня спасли. Не члены экипажа, те были в таком же бедственном положении. Остаются выдры.

Понять бы зачем. Тоже в качестве жертвы прихватили? Нет, не вяжется. Меня ведь не связали, а устроили с комфортом, насколько это возможно. Что вообще происходит?

За хлипкой стенкой шалашика вдруг послышался разговор. Я напрягся. Болтали две женщины, потом обе они засмеялись. И если один голос был мне незнаком, то второй... прах побери! Вот, снова смеются. Как-то это не похоже на поведение жертвы похищения.

То есть... леди Леннистон договорилась с выдрами, с которыми никто в принципе договориться не мог?! А я, как последний дурак... Конечно, договорилась! Это же коза. Её бы на партнёров натравить. Горнюк, какой бред в голову лезет.

Фаина жива и в порядке... Под эту счастливую мысль я заснул.

Спал я сном младенца. Не разбудило даже ощущение чьих-то прикосновений. Или это плод воображения? Потому что снилась мне коза в панталонах, а потом и без них. Вообще без всего.

Проснулся в одиночестве. Или нет? Сквозь щёлочки едва приоткрывшихся век не рассмотреть. Тихо, голосов не слышно, только вода плещется совсем рядом. Но в целом нельзя не признать, что чувствовал я себя гораздо лучше. Предательская слабость никуда не делась, но всё же...

Плеснуло громче. Послышался странный свист.

- Кто здесь? - попытался спросить я.

Вышло невнятно.

Свист повторился. Скосив глаза, я увидел... выдру. Горнюк! Мокрая зверюга воодушевлённо свистела и топала ко мне. А я даже отмахнуться не могу! Выдрёныш вскарабкался на ноги. Одеяло моментально промокло, а животина почапала дальше, пока не добралась до моего лица и не ткнулась своим носом в мой.

Обслюнявил, намочил. Хорошо хоть, не обмочил.

- Слезь, зараза, - предложил я ему.

Выдрёнок вместо послушания снова целоваться полез!

- Брысь! - вот только выдриной нежности мне сейчас и не хватало.

Хоть бы хны. Звереныш от всей души облобзал мне все лицо и завошкался, устраиваясь на мне со всем удобством.