— Что это? — попыталась высунуть свой любопытный носик из кареты. Но мне его тут же прищемили этикетом. Грымза впервые за несколько часов разжала временно заржавевшие челюсти и просветила:

— Граница. Друзья жениха встречают невесту.

— Ух ты! — Меня так и тянуло посмотреть на свежие лица.

— А вам, ваше высочество, нужно сидеть за занавесками кареты скромно и тихо! — злобно продолжала мадам Люля. — Вас ни в коем случае до свадьбы не должны увидеть посторонние!

— Это что за конспирация? — изумилась я.

— Это обычай, освященный веками! — отрезала родственница горгульи.

— Какие же королям Сегала доставались невесты, что их даже до свадьбы показывать боялись! — искренне посочувствовала я бедным мужикам.

В карете воцарилась тишина. Каждый думал о своем…

Кстати, как только появились новые персонажи, карету окружили наши рыцари и соорудили из своих тел бронированный заслон. Чувство возникло такое, будто я в танке или в бронетранспортере… Может, попробовать вылезти и речь толкнуть? Типа, Ленин на броненосце?

Вот таким макаром мы доехали до места, где нам полагалось ночевать. Ничего в окошко я не видела, потому что меня оттуда постоянно оттаскивали в четыре руки. Да и кроме конских боков, сапог и железяк нереально было чего-нибудь разглядеть.

Колеса прогрохотали по брусчатке, потом по камню и… остановились.

Мадам Люлю откуда-то вытащила кусок плотной ткани, и они вдвоем с Ларой эту… извиняюсь, байду намотали мне на голову, полностью лишив возможности что-либо видеть!

— И как я пойду на улицу? — глухо высказала им свои сомнения брачная жертва.

— Не беспокойтесь, ваше высочество, — заверила меня грымза. — Все предусмотрено!

И точно… как только я при поддержке Лары сделала шаг из кареты на что-то твердое, как это твердое поднялось и поплыло…

Я громко завизжала от неожиданности и страха! Платформа подо мной дрогнула. В целях спасения собственной жизни я все-таки приглушила громкость и в мыслях решила вволю поорать позже, когда окажусь на земле, или полу, или траве. В общем, на том, что не едет и не качается…

Хорошо хоть под руками ощущалась перекладина! Можно было предположить — это нечто вроде помоста или повозки. Меня ж руками трогать ни-ни! А теперь и глазеть низзя!

Ткань на мне белая, приехали мы в сумерках, и тут же возникли интересные ассоциации… Крепко задумалась: а если немного помахать руками и повыть — примут за привидение или по шее накостыляют? О! А меня же никак низзя! Красота!

Меня, ослепшую, словно крот, куда-то злодейски затащили и аккуратно поставили на твердую поверхность. Спустя какое-то время прискакала довольная как слон Лара и с оживленным щебетанием начала разматывать тряпку на моей голове. Наконец я смогла увидеть, куда же меня доставили.

Мы находились в уютной комнате, похожей на мою прежнюю спаленку по размеру и стилю. Отличие заключалось лишь в том, что здесь присутствовало большое зеркало во весь рост.

— Ваше высочество! — заскакала вокруг меня горничная в полном экстазе (как будто это ей сейчас предстояло выходить замуж за принца, а не мне). — Отпустите меня пораньше, пожалуйста, нужно ваше свадебное платье как следует отгладить и подготовить!

— Да, конечно, — рассеянно отмахнулась я. — Иди, если надо…

— И еще… — Лара присела в книксене. — Тут к вам просится на аудиенцию маркиза Мордебуль с дочерьми.

— Это кто? — удивилась. — Не знаю сию даму. Что ей от меня нужно?

— Это хозяйка замка, которой выпало редкое счастье и великая честь вас принимать! — объяснила служанка, сноровисто меня разнуздывая.

Что редкое — поверю! Как-никак, короли Сегала не каждый осенний сезон в их соборе женятся.

Как всегда, мне перепала необъятная фланелевая ночная рубашка с оборочками, огромный, бронированный ватином чепчик, в котором голову не сможет застудить даже Гаргантюа, и теплый халат, отороченный мехом.

— Ну, если хозяйка… — задумалась я и разрешила: — Пускай приходит. Дозволяю!

В конце концов, нужно же поглядеть на верных поклонниц: «Нашлись добрые люди… Подогрели, обобрали. То есть подобрали, обогрели…»^[13]

Лара выскочила за дверь, и минут через двадцать ко мне вежливо постучались. Я вспомнила уроки грымзы, плюхнулась в кресло и надменно произнесла:

— Войдите!

Дверь в комнату распахнулась. Вовнутрь заплыли белыми лебедями (а также черными воронами) три разновозрастные дамы.

Впереди процессию лобызания моего царственного зада… ой, тела! — возглавляла сухопарая дама лет сорока с каштановыми волосами, уложенными в сложную прическу. Шедевр куаферского искусства милосердно разбавили фальшивыми накладными локонами, кокетливо ниспадающими вниз.