– Проследи, с кем он встречается, куда ходит, кому пишет. Нам нужно выяснить, на кого он работает. Паулина, спасибо. – Девушка удивленно посмотрела на герцога. Не привыкла к благодарностям? – Скажи Зире, что до отплытия на фронтир она будет жить со мной, пусть приходит вечером. Я действительно боюсь потерять ребенка.

Алан отвернулся к окну, чтобы не выдать взглядом эмоции, которые бушевали в душе. Злость. Страх. Вина. Но преобладало желание согласиться с Ивертом, притащить ксена, а затем спуститься в пыточную и спросить у брата Взывающего, на кого он работает? И эти эмоции не принадлежали цивилизованной Виктории, это первобытное, звериное, дикое желание поднялось из глубин забытого прошлого, выталкивая пришлый разум, управлять телом рвался погибший Алан Валлид... Или отголоски его памяти.

– Вон! – просипел герцог короткое слово, потому что на длинное сил не было. Он боялся сорваться.

Иверт все понял правильно, он ухватил Паулину под руку и быстро покинул кабинет, чтобы с облегчением услышать, как разлетается на осколки ударившая в дверь бутылка с дорогим мирийским вином.

– Никого не пускай и сам не заходи, – после нескольких секунд тишины шепнул Иверт дежурившему у двери воину, а потом со вздохом похлопал стража по плечу. – Зол наш вождь. Довели его женщины.

– Это они умеют, – глубокомысленно согласился с ним ветеран, провожая взглядом ладную фигурку Паулины.

В глазах мелькали мушки, голову словно стальным обручем сдавило, и Виктория испугалась, начала дышать медленно и глубоко, проговаривая вслух:

– Вдох... Выдох... Пять, четыре, три, два, один...

В висках стучали молотки, на глаза накатила красная пелена. Что за хрень? Неужели инсульт? Нет, нет! Этого быть не может, тело молодое и здоровое, да у него даже голова не болит. Это что-то другое... Нужно успокоиться и сесть. Алан плюхнулся на диван, откинул голову назад и прикрыл глаза. Просто посидеть несколько минут, успокаивая расшалившийся организм...

– Вика-Вика, девочка моя, ну почему ты так загоняешься?

Вадий стоял у стены, в его глазах было столько тревоги, что захотелось глупо улыбнуться, ощущая, как по телу разливается тепло, и много чего еще захотелось, но вместо этого Виктория поднесла к глазам руку. Девичью.

– Опять? – спросила с тоской. – За что ты меня ненавидишь?

От этого вопроса мужчина замер, не дойдя до нее шага. Его губы искривились в подобии улыбки, а в глазах промелькнула боль.

– Я себя ненавижу, но не тебя, – сказал он тихо.

– Убьешь меня, и я тебе этого никогда не прощу.

Виктория встала и подошла к темному окну, отстраненно рассматривая свое отражение. Светлые короткие волосы, слегка вьющиеся и даже на вид непослушные, тонкий нос, высокие скулы, пухлые губы. Не красавица, но очень миленькая девушка лет двадцати – двадцати трех. Невысокая, стройная и отчего-то одетая в зеленый больничный одноразовый балахон.

– Что за вид? И почему такая одежда?

– Это...

Вадий встал за спиной, осторожно положил руки на плечи девушки, и в мутном стекле отразились уже два силуэта. Виктория откинулась назад, опуская голову ему на грудь. Хотелось довериться, поверить, хотелось побыть нежной и ранимой, слабой и зависимой. Недолго, чуть-чуть, но отдать Вадию управление, позволить решать за себя, позволить ...

– Ты так не думаешь, малышка. – Он поцеловал ее в макушку, глядя в отражение глаз. – Ты никому не позволяешь решать за тебя. Мы ошиблись, выбирая настолько независимую личность.

– Какая я тебе малышка, – смущенно пробурчала она и улыбнулась. – Мне пятьдесят один год, между прочим.

Ну... – Вадий блеснул глазами. – Мне в совокупности прожитых жизней почти семьсот, так что для меня ты еще долго будешь малышкой.

Семьсот? Виктория повернулась, но не стала отодвигаться, когда оказалась в кольце рук, всмотрелась в лицо. Покачала головой и нехотя отдвинулась, Вадий не стал удерживать, только улыбнулся понимающе.

– Так что это за облик?

– Тебе не нравится?

И что-то в его голосе заставило Викторию насторожиться.

– Почему в больничной одежде? – поинтересовалась она еще раз, дергая халат и ощущая, как по спине повеяло холодом через разрез сзади. Ох, да на ней нет никакой одежды, кроме этого легкого бумажного балахона! Щеки залило жаром. – Вадий, отвечай! Это тело... ты его приготовил для меня? – закончила шепотом, ощущая дурное предчувствие где-то в районе солнечного сплетения.

Мужчина отошел к стене, коснулся ее кончиками пальцев, и каменная кладка исчезла, открывая вид на хмурое холодное море.

– Ты мне доверяешь?

Вадий протянул руку ладонью вверх, и Виктория увидела на запястье знакомую татуировку... Рогатая голова – то ли черт, то ли козел. Почему-то с козлом ассоциировалось лучше.

– Нет, – ответила она и коснулась пальцами мужской ладони.

– Ты не представляешь, как меня это огорчает. Они шагнули вперед, мир стал меняться…