Он будто ждал, когда Алан заснет, ворвался в его сон нежданным вихрем, закружил, подхватил на руки, прижался губами к губам, и Виктория растерялась. От напора, от неожиданной нежности, от острого щемящего чувства, разливающегося в душе. Это было странно, странно и немного страшно. Она не должна радоваться встрече с ним, не должна надеяться, потому что точно знает, верить Вадию нельзя, все его слова могут быть очередной ложью, всего лишь попыткой манипулировать. Она это все знала, но верила, надеялась и позволяла. Правда, помнила, что все это в любой момент способно оказаться игрой. Но ведь играть могут и двое.

– У меня для тебя сюрприз. – Вадий опустил ее на зеленую траву, и Виктория подивилась, как легко он изменяет реальность. – Я помню, что ты не любишь сюрпризы, но позволь мне попробовать тебя удивить. – Виктория критически оглядела легкое цветное платье с рукавами-фонариками, тонкие руки, светлые пряди, падающие на лицо, фыркнула, выражая недовольство. – Прощения просить не буду, это твое тело, и я хочу, чтобы ты к нему привыкла.

– Если ты вернешь меня раньше, чем я сама этого захочу, я тебя убью, – спокойно произнесла она, вкладывая ладонь в мужскую руку.

– Я это запомнил еще в прошлый раз, не стоит повторять, Вика. Я ведь сказал, что буду ждать сколько нужно, но…

– Что?

Они шли по широкой тропинке, уходящей в глубину березовой рощи. Сон был таким настоящим, что Виктория даже запахи ощущала и слышала, как кричит птица и стрекочут кузнечики. Вот как такое может быть?

– Я тебя ревную. Безумно, бесконтрольно и абсолютно глупо. Понимаю, что нельзя, что не имею на это право, но ревную.

– К кому? – удивленно спросила Виктория, оглядываясь по сторонам, но за высокими березами ничего не было видно.

– К Зире, к Валии, к Алвису, к Иверту.

– Это глупо, – качнула она головой. – И смешно.

– Знаю, – вздохнул Вадий. – Но ничего не могу с этим поделать.

– Слушай! – Виктория резко остановилась. Чтобы увидеть глаза мужчины, ей пришлось поднять голову. – Что дало тебе повод ревновать меня? Я ведь ничего тебе не рассказывала. Ты следишь за мной? Но как?

– Если бы я мог следить за тобой, я бы так не нервничал. – Вадий не сдержался, склонился и нежно коснулся ее щеки поцелуем, Виктория отстранилась, и лицо ее спутника дернулось, будто он хотел что-то сказать, но передумал. – Я снюсь не только тебе, а некоторые из моих информаторов весьма наблюдательны.

Он попытался придать разговору шутливый оттенок.

– Ты слишком много обо мне знаешь, но я не знаю о тебе почти ничего, – пробормотала Виктория. – Как-то несправедливо, тебе не кажется, темный бог моих снов?

– Мне нравится, как это звучит из твоих уст, – шепнул Вадий, склоняясь к ней ближе. – Спрашивай, и я отвечу на твои вопросы.

И как назло ничего в голову не пришло, кроме мыслей, что так не бывает, что это, скорее всего, очередной выверт больного сознания, которое ищет островок стабильности в безумном океане раздвоения личности.

– При разделении личности на несколько сознаний человек об этом чаще всего не догадывается, – покосился на нее Вадий.

– Я сказала это вслух?

Мужчина ничего не ответил, только посмотрел испытующе и виновато улыбнулся, разводя руками.

– Что за сюрприз? – нарочито грубо поинтересовалась Виктория, которую начали раздражать намеки и собственная глупость.

– Смотри, – шепнул он на ухо и исчез.

Дверь. До боли знакомая дверь обычной квартиры с латунной цифрой «126». Нужно протянуть руку и толкнуть, но пальцы зависли над дверной ручкой. Боже! Как же страшно! Даже здесь, в чужом сне, ей было так страшно, как не было еще никогда. Даже когда она умирала второй раз в пыточной Осколка, ей не было настолько жутко, как сейчас, когда она стояла перед собственной дверью. Живому человеку иногда сложно сделать простое движение навстречу прошлому, но ведь она не живая, она умерла, а чего бояться мертвецу?

– Ну же, трусиха, сюрпризы не бывают плохими, не так ли? И она все же открыла эту чертовую дверь!

– Мама? …

– Мама, – тихонько повторил Алан и улыбнулся.

Воспоминания не были болезненными, как она ожидала, наоборот, стало спокойнее, с души слетел гнетущий груз неизвестности. У ее мальчиков все хорошо. Даже если никакого Вадия не существует, если это ее шизофрения, все равно она согласна видеть такие сны, согласна обманываться, чтобы не свихнуться окончательно. Но что-то подсказывало, что ей это не привиделось, что Вадий существует на самом деле и его сюрприз удался.

Рядом шевельнулась Валия, и Алан окончательно проснулся. В занавешенное тяжелой толстой шторой окно не пробивался ни один луч света, но, судя по тихим голосам за стеной, в доме уже встали. Герцог осторожно, чтобы не разбудить жену, выбрался из-под теплых шкур, нащупал в темноте одежду и, не зажигая свечей, оделся.