– Садись, – подпихнул ему под ноги кресло Иверт. – Покажи мою племянницу! Алан осторожно сел и приподнял кончик белой пеленки.

– Какая она страшненькая! – разочарованно прошептал Дарен. – Глаза узкие, красная и кривится.

– Она красавица. – Алан почувствовал, как по щеке покатилась слеза. – Виктория.

– Виктория значит «победа», – глубокомысленно сообщила всем Васька. – А страшненькая, потому что только родилась, цыплята тоже из яйца страшные вылупливаются, а потом как солнышко становятся.

– Сын! Второй - мальчик! – в дверь выглянула Валия. – Алан! Это мальчик! Представляете, еще один сын!

– Винсент! – Алан вспомнил слова Оськи. – Это Винсент.

– Виктория и Винсент? – Турен громко выдохнул. – Мне нравится. Думаю, Длань будет доволен, что в его честь назвали принца.

Алан наклонился над дочерью, пряча слезы.

Боги, какое это счастье - держать на руках новую жизнь. Какое счастье - видеть, как они растут, взрослеют, становятся сами родителями. Любить их просто за то, что они есть. Стать другом, наставником, защитником.

Когда Алану вынесли сына, он только и смог счастливо вздохнуть и поцеловать в щеку наклонившуюся к нему Снежку.

– Как мать?

– Спит. Намаялась, бедная. Кто же знал, что тебе оба бога покровительствуют? Шустрый ты у нас, Алан, ох, шустрый. – Друида чмокнула его в лоб и погладила по голове как маленького. – Теперь тебе нужно жить.

– Да я вроде умирать не планирую, – отшутился счастливый папаша.

– Ты торопишься, мальчик, словно тебя ждут где-то еще, – вздохнула друида.

– Я обещаю, что уйду только тогда, когда дети перестанут во мне нуждаться. Клянусь, – глядя ей в глаза, серьезно произнес Алан.

Они поняли друг друга без слов. И Снежка кивнула, показывая, что принимает его клятву.

– Теперь мы самая настоящая большая и дружная семья, да, папа? – тихонько спросил Дарен. – Дедушка говорил, что счастье – это когда много детей. Теперь ты счастлив? – с тревогой закончил он, загладывая Алану в глаза.

– Абсолютно, – серьезно ответил император Айро Теретий Разрушитель.

Ее высочество Виктория Вас'Хантер, дочь Айро Третьего

Сегодня муж привез меня в Кровь и с разрешения матушки-настоятельницы провел экскурсию по «местам боевой славы», как шутливо говорил папа. Мы долго бродили по бывшей крепости, даже поднялись на скалу, и Винсент показал место, где их с отцом едва не убили. Потом спустились в темницу, и я увидела камеру, в которой муж провел несколько неприятных дней, в ней даже сохранился ржавый замок, которым отец закрывал колодки. Жутенькое местечко!

Да уж, бурная молодость была у моего супруга. И какое счастье, что папа его не прибил в начале их знакомства. Хотя Винсент смеется и уверяет меня, что еще неизвестно, кто кого прибил бы, и я ему верю, они с отцом очень похожи. Нет, не внешне, а целеустремленностью, упрямством и здоровым цинизмом. Не зря ведь я его полюбила и даже вышла замуж, хотя как принцесса могла выбирать среди принцев и даже королей. Но зачем мне король, когда есть Длань?

Отец долго не давал согласия, возмущался, что Винсент для меня слишком стар, но я не считаю, что двадцать один год – это большая разница. И самое главное, что мамы меня поддержали. Втроем мы так насели на императора, что он сдался, правда, Винсенту глаз подбил, когда Длань пришел просить моей руки…

Это было незабываемо.

Губы сами растянулись в улыбке, когда я вспомнила тот день. Вот уж братцы повеселились, подначивая меня и беззлобно издеваясь над Дланью. Васька в то время уже жила в Мирии и растила двух сыновей, поэтому отбиваться пришлось самой.

Мы зашли в храм, и я остановилась у ростового портрета Айро Третьего, выполненного самым знаменитым художником нашего времени. Леонардо боготворил отца и ушел следом за ним, пережив папу всего на полгода. Между ними были странные отношения, я бы назвала это платонической любовью. Для художника отец был всем миром, он поставил его на пьедестал и поклонялся как божеству, а папа… Папа позволял ему это делать. Это последняя работа Леонардо и моя самая любимая. На ней отец стоит на валуне и смотрит вдаль, а вокруг бушует море. Он сосредочен и хмур, но взгляд твердый и жесткий. Настоящий правитель и лидер.

Мне давно хотелось поговорить об отце, но как-то не было настроения. Сначала пришлось пережить боль от расставания. Хотя мы знали, что это не навсегда и папа будет приходить в наши сны, но мне было сложнее всех смириться с его решением. Братья говорят, это потому что я была любимицей, хотя мне кажется, что он любил нас с Васькой одинаково. Отец никого из нас не выделял, но девочкам больше прощалось и нас больше баловали.