– Папа! – тоном «папа, ты болван» ответил он. – Ну она же твоя жена по законам горцев, а значит, моя мачеха. Ведь когда у вас родится ребенок, он будет называть ее мамой, а тебя папой. А я буду ему брат, так? Значит, тоже должен называть Зиру мамой? Только я вот что подумал, – он потер нос и лег на живот, подперев голову кулаком. – Если ты женишься и на кирене Валии, то ее мне тоже надо будет мамой называть? Зира говорит, что у вождя может быть столько жен, сколько он сумеет прокормить, и что все дети общие. Да... – протянул он задумчиво. – А ты же богатый и сможешь много прокормить...

О боги! Какая Валия? Какие жены? Тут хотя бы с детьми разобраться! Алан застонал, а Дарен звонко рассмеялся.

– Дар, а как тебе хочется? – спросила все же Виктория, глядя на сына с нежностью и печалью. Дарен всегда завидовал тем, у кого была полная семья.

– Я бы хотел, чтобы у меня была мама. Зира красивая и добрая, она мне нравится.

– Вот и ответ. Твое решение должно идти отсюда, – Алан протянул руку и положил ладонь на грудь Дарена, где громко и быстро стучало сердце.

Мальчишка серьезно кивнул.

– А Тур свою маму называет «кирена Валия», – он вопросительно посмотрел на отца.

Виктория вздохнула. Она видела, что между Туреном и Валией непростые отношения. Несколько лет тяжелой разлуки развели их, и пока они не смогли преодолеть некоторое отчуждение. А может быть, в их семье так всегда было?

Дарен словно прочел ее мысли.

– Тур никогда не сможет прийти к своей маме и валяться с ней в кровати, болтая о всякой ерунде, – с чувством превосходства и гордости произнес он.

Виктория его понимала. Дарен спокойно воспринял стремительные перемены в своей жизни. В силу своего легкого характера, жизнерадостности и умения доверять людям ему было легче, чем Турену, к которому он изредка ревновал Алана и с которым соперничал. Но иногда его вопросы ставили в тупик. Дар – замечательный, хороший, добрый и отзывчивый мальчишка, но он еще ребенок и не умеет притворяться. Вот и сейчас говорит о том, что для него действительно важно. И как ему объяснить, что среди аристократов не принято показывать свои чувства? Да и стоит ли объяснять?

Эх, но пора вставать.

– Приказать, чтобы тебе принесли одежду?

– Не надо. Там Оська ждет, он обещал после завтрака взять меня с собой в лабораторию советника. Если наставник разрешит.

– Думаю, мастер Семон не будет возражать. Встретимся за завтраком.

– Ага!

Дарен скатился с кровати и, свистнув Кусь, исчез за дверью. Алан прикрыл глаза, стараясь сохранить в памяти это утро. Дети очень быстро растут, и скоро Дар будет по утрам выходить из других дверей. Но Виктория постарается всегда оставаться своим детям другом, а поэтому нужно поговорить с Туреном.

Алан широко зевнул, потянулся, еще несколько минут полежал в кровати и только потом позвонил в колокольчик. Тотчас в дверь заглянул один из его слуг – Саш, белокурый раб, оставшийся Алану по наследству от советника.

– Доброе утро, хозяин.

– Доброе, Саш. Все в порядке? – раб кивнул. – Позови Берта, принеси одежду и передай на кухню Райке, чтобы на завтрак приготовила блины и омлет. И никакого мяса!

[1] Белые месяцы – «зимние», серые – «осенние», желтые – «весенние», а зеленые – «летние».

Глава 4

Женщина – источник проблем.

Коварство у них от Вадия,

а взглядом невинным Ирий наградил.

Неизвестный

Улыбающийся Берт появился с тазом теплой воды, полотенцем и набором для бритья. Умело орудуя острым ножом, сбривая жесткую щетину со щек Алана, он успел рассказать последние новости и сплетни.