— Оська покажет Алану-балану одно очень жутенькое местечко. Там небольшая дыра в скале, если ее заложить камнем, то получится могилка, — он захихикал. — Рука не выберется и не надерет Оське уши!

— Отлично. Покажешь потом.

Оська самодовольно выпятил грудь и показал Иверту средний палец и язык одновременно. Паршивец! И запомнил же, что означает этот жест.

— Рэй, — капитан серьезно и хмуро кивнул, — в операции будут участвовать только наши ветераны и отморозки Иверта. Все нужно сделать тихо и бесшумно. Ворона и Лиса поместить в комнатах без окон и без камина, в тех, что отапливаются печами из коридора. Раздельно. Я хочу, чтобы они не знали о судьбе друг друга. Учителя пока запереть в его комнате, поставить охрану и запретить твоим людям входить внутрь. — Алан вопросительно посмотрел на капитана, все ли ему ясно? Рэй кивнул. — Лис сейчас в городе, вернется утром, тогда его и возьмешь. Постарайся, чтобы никто не пострадал. Они нам не враги, просто я хочу отрезать Длань от поддержки. Это ясно? — Рэй опять кивнул. — Алвиса будут брать отморозки Иверта, надеюсь, ты справишься?

— Алан повернулся к горцу. — Ураган, будь предельно осторожен, сам в бой не лезь, дело командира — командовать, а не воевать, — жестко пресёк он попытку Иверта возмутиться. — Алвису сразу кляп в рот, повязку на глаза и веревки на руки и шею. Помните, один раз мы уже упустили его.

— Не мы, а ты, — поправил Иверт.

— И не упустили, а отпустили, — добавил Рэй.

— В этот раз все по-другому, он угрожал моей семье.

— Он вас специально провоцирует, — Рэй тяжело поднялся. — Не полезет он к детям.

— Я это прекрасно понимаю, Рэй, но он дал мне повод, и я им воспользуюсь.

Соратники молча кивнули. Виктория смотрела на сосредоточенные и решительные лица и чувствовала бесконечную благодарность. За верность, поддержку, дружбу и

доверие, за то, что они не задают лишних вопросов, на которые у нее нет ответов, а если и есть, то озвучивать вслух их нельзя.

— Справимся, кир Алан, запрем ур-рода. Да только что вы потом делать будете? — спросил Рэй.

— А потом я буду торговаться, — криво усмехнулся Алан, понимая, что план шаткий и пестрит дырами, как рубашка нищего.

— Храмовникам это не понравится, — весело оскалил зубы Иверт.

— С Наместником? — уточнил Рэй.

— С Учителями, — поправил его Иверт и поднялся. — Во сколько начинаем, вождь?

— Собирайте людей и приступайте. Оська, пошли, покажешь свое жутенькое местечко.

Местечко Виктории показалось идеальным для того, что она задумала. Каменный мешок, который перекрывал железный щит, закрепленный на вбитых в скалу петлях. Места внутри хватало только чтобы сидеть или полулежать. Действительно, если заложить камнем, то получится вечный саркофаг.

— Холодно здесь, — поежился Алан, поднимая факел выше. — Так что ты подслушал, Оська?

— Как старикан сказал Руке, что тебя надо допросить. А еще про то, что ты пришел к нам извне.

— Откуда?

Виктория сжалась от дурного предчувствия, и только усилием воли ей удалось сдержать непроизвольную дрожь в руках.

— Извне, — Оська стал необычайно серьезен. — Раньше многие умели уходить и возвращаться за грани, но потом разучились, и теперь никто этого толком не умеет. Наши шаманы могут входить в мир предков и приводить оттуда заблудившихся, тогда люди излечиваются от болезней и даже не умирают. А раньше умели занимать чужие тела и даже жить в этих телах. Старик говорит, что ты занял чужое тело, и нужно узнать, кто ты на самом деле и какие у тебя цели. И кто же ты, Алан-балан? Анчута?

— Когда я это узнаю, ты будешь первым, кому я сообщу эту новость, — грустно отшутился Алан.

— Ты прекрасно знаешь это, Алан Большой Врунишка. — Шут ткнул герцога в живот пальцем. — Но мы тебя любим даже таким ненормальным, хотя иногда твоя глупость удивляет даже меня.

— Спасибо, Оська, — улыбнулся Алан. — Покажешь Иверту это место?

— Ага! — и шут припустил вперед по коридору, прекрасно ориентируясь в темноте.

Алан прижался лбом к холодной шершавой стене. Значит, Учителя знают о том, о чем рассказал Вадий. В принципе, ничего удивительного — никто ведь не утверждал, что он единственный, кто может навещать свой старый мир. Или этот мир не его? Потому что если то, что он рассказал — правда, то выходит, он живет пятьсот лет? Перемещаясь из тела в тело? Но... нет, в это Виктории было сложно поверить. Она умом понимала, что сейчас живет среди народа, отличающегося от привычных для нее людей и анатомией, и продолжительностью жизни, и даже возможностями разума. Понимала, но продолжала измерять все старыми понятиями. Сложно отказаться от вдолбленных с детства стереотипов и принять то, что в прошлой жизни считала шарлатанством и сказками.

Навстречу вынырнула темная фигура, и тихий голос Хвата сообщил: