Из Лиса словно стержень выдернули. Сгорбившись, он сел на кровать, сжал виски ладонями.

— Если бы он стоял у вашей двери, Длань бы убил его.

Алан со стыдом понял, что ошибся. Лис волновался не об Алвисе, он места себе не находил, не зная о судьбе друга.

— Откуда знаешь, что Алвис приходил ко мне?

— Кир Алан, — укоризненно произнес рыжий и вымученно улыбнулся. — Мы арестованы, у вас на шее синяки, а кроме него на это никто бы не решился.

«Следовало все же надеть шарфик», — подумала про себя Виктория.

— Лис, — Алан присел рядом. Кровать под ним прогнулась и чуть слышно скрипнула, словно жалуясь. — Почему ты думаешь, что Длань убил бы нашего друга?

Лис чуть заметно улыбнулся, услышав эти слова.

— Он бы встал на вашу защиту, — не глядя на герцога, ответил он.

— А ты?

— Не знаю, — с отчаянием произнес Лис и поднял на Алана совершенно больные глаза. — Я не знаю.

— Ворон тоже не знает. — Алан поднялся. — Приказать принести тебе книги?

— Да.

Алан вышел за дверь, прошел три метра по коридору и...

— Йес!

Согнутая в локте рука и некое замысловатое па в стиле Элвиса Пресли, может, и вызвали удивление у сопровождающих Алана ветеранов, но вида они не подали. Вождь Бешеный Кузнечик давно слыл слегка эксцентричным господином, так что воины сделали вид, что ничего не заметили.

А Виктория ликовала. Парни, сами того не осознавая, вступили на путь свободы и независимости; возможно, впервые в своей жизни они поняли, что могут сами принимать решение. И это было замечательно.

«Я бы никогда себе не простила, если бы мне пришлось убить вас», — подумала она, ощущая просто колоссальное облегчение. Алвиса и Учителей ей жалко не было, они сами выбрали свою судьбу и заигрались. Но ксенята просто не знали другой жизни, имея видимость свободы, но не свободу.

— Ну что ж, послушаем, что скажет отец Крамер, — пробормотал Алан по-русски. — Пип, — обратился он к сопровождающему ветерану, — передай Турену, чтобы отправил гонца за Мэтью и Маей. И пусть кого-нибудь пошлет в порт: хочу знать, когда мирийцы сойдут на берег.

Отец Крамер самым бессовестным образом спал, и Алану пришлось ждать, пока его разбудят, пока он умоется, оденется и соизволит выйти из спальни.

— Это ни в какие ворота не лезет, — вместо приветствия с улыбкой произнес

Алан, понимая, что этот раунд проигран. — С утра бегаю, нервничаю, интригую, а вы, отец Крамер, безмятежно спите! Совесть чиста?

— Стар я, чтобы нервничать, — Учитель жестом предложил Алану сесть. — Что-то хотите сказать?

— Нет, ничего не хочу, — безмятежно улыбнулся Алан.

— Даже не озвучите причину моего пленения?

— Отец Крамер, ну кто вам сказал такую глупость? Просто хочу оградить вас от излишнего волнения.

— Чего вы добиваетесь, кир Алан?

— Уважения. Свободы. Знаний. Гарантий безопасности для меня и моей семьи. Вы считаете, это много?

— Чего вы хотите от меня?

— Знаний.

— Каких конкретно.

— Если вы не возражаете, я бы начал с анатомии.

— Зачем вам это? — искренне удивился отец Крамер.

— Хочу найти ответы на свои вопросы. — Алан встал. — Ели будете общаться с остальными, передайте мой привет и скажите отцу Паулю, что я жажду беседы и попробую навестить его в ближайшее время.

Удивление и недоверие, проскользнувшие во взгляде Учителя, были маленькой, но все же наградой для самолюбия. Простой разговор ни о чем, а из комнаты Алан вышел с ощущением, будто Рэй гонял его по полосе препятствий с лошадью на спине. Не к месту вспомнился жеребец, которого пришлось оставить в Крови. Интересно, как там его Уголь?

Глава 8

Иногда ради больших свершений приходится совершать поступки,

за которые бывает больно. Стыдно.

Которые гнетут всю жизнь.

И огромное мужество, зная это,

идти против совести, против мнения большинства.

Честь и хвала тем, кто думает о благополучии мира.

И не боится суда божьего.

«Летопись деяний Разрушителя».

Возле «жутенького местечка» стражи было больше. Иверт поставил четверых отморозков охранять Длань. Щит закрывал вход, а рядом была навалена куча обработанного камня и стояли ведра с сухим раствором. Рэй все подготовил для того, чтобы замуровать Алвиса заживо. Не хотелось бы, конечно, но...

Господи, как спокойно она думает об убийстве! А ведь прошло немного времени с тех пор, как не спала ночами из-за покалеченной рабыни. Что с тобой стало, Виктория?

— У кого ключ?

— У командира, — прижал кулак к груди молодой белобрысый воин.

— Сбегай, принеси.