«Ну, опыт у меня был по другую сторону баррикады», — робко попробовал возразить внутренний голос, но Алан его проигнорировал.

Валия молчала, и он понял, что опозорился на все оставшуюся жизнь.

— Простите, кирена, — выдавил из себя, поднимаясь.

— За что? — чуть удивленно поинтересовалась женщина, быстро поправляя юбку и садясь.

Этот жест Алана добил. Выглядит, как будто он зажал в углу крестьянку, и она, терпеливо переждав барские ласки, сейчас уже прикидывает, какой скотине первой корм давать.

Герцог быстро натянул штаны (черт с ними, в комнате помоется) и все же ответил:

— Вы не получили удовольствия от... ну, от всего этого.

— Вы не правы, кир Алан, — чуть заметно улыбнулась Валия. — Мне было хорошо с вами. Вы очень нежный. А удовольствие? Самое большое удовольствие для женщины — это быть рядом с сильным и умным мужчиной.

— Но вы даже не шевелились, словно выполняли повинность! — сорвалось с обидой с губ, прежде чем Алан понял, что ляпнул.

Вот идиот!

— А я должна была шевелиться? — женщина, пряча взгляд, покрылась румянцем и сжала юбку. — Вы говорите... неприличное, кир Алан, — шепотом закончила она.

— Валия, — укоризненно проговорил Алан, начиная догадываться, — а вы хоть когда-нибудь получали удовольствие от занятия любовью? Ну, — он на мгновение запнулся, не зная, как это звучит в этом мире. — Оргазм?

— Что вы такое говорите, сир, — Валия смутилась еще больше и опустила голову. — Я бы хотела лечь, если вы не против.

А это был намек. И очень откровенный.

Алан обнял женщину и поцеловал в губы. Очень старательно поцеловал. Словно от этого поцелуя зависела вся его дальнейшая жизнь.

— Валия, я могу лучше, — шепнул он на ухо. — Спокойной ночи.

И ушел. Хотя внутренний голос и орал, что нужно остаться, обнять, приласкать, доказать... Но Алан понимал, что он слишком устал, чтобы что-то еще доказывать. И так все слишком плохо!

Глава 9

А эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала,

И крылья эту свадьбу вдаль несли,

Широкой этой свадьбе было места мало,

И неба было мало, и земли.

«Записки герцога на полях заметок о строительстве часовни»

—Хозяин, хозяин...

— Убью!

— Вставайте. Пожалуйста.

— Лео, сгинь!

— Учитель хочет вас видеть. Иверт велел разбудить.

— Да чтоб вас...

Алан с трудом разлепил веки. В глаза словно песка насыпали, спать хотелось так сильно, что он малодушно пожелал умереть.

— Пожалуйста, — Леонардо чуть не плакал. — Если я вас не разбужу, мне придется проходить покойницкую полосу вместе с Бертом.

Дежавю. Когда –то это уже было в их жизни.

— Что за новости? — Алан, кряхтя, сел, потер глаза и наконец смог рассмотреть стоящего у кровати парня. — С каких пор Иверт тебе приказывает?

— Он Берта отправил бегать за стеной, потому что тот не смог вас разбудить.

— Он меня будил? — Алан поежился. В спальне было холодно. А он зачем-то разделся. — Дай одеться и воду принеси.

— Воду Берт принес, а разбудить вас не смог. Вы в него поленом кинули, руку зашибли.

Леонардо подал теплые штаны и верхнюю рубаху из толстого сукна. Алан покачал головой. Он не помнил, чтобы разговаривал со слугой, а уж что бросал в него поленом...

— Откуда здесь полено?

— Так вы на полу у камина заснули, а потом только в кровать перебрались.

— Ясно.

Алан щедро побрызгал в лицо ледяной водой. Сколько он проспал? Час, не больше. Ему нужно выспаться, просто нормально выспаться...

«На том свете отоспишься», — съехидничал внутренний голос, но как-то без энтузиазма. Видно, вспомнил, как они на этом свете оказались.

— Когда этот сумасшедший период закончится, мы с тобой возьмем Оську, зафрахтуем «Шустрика» и поплывем на рыбалку. Хочу на море.

— Я помню, как Оська поймал рыбу на железную тарелку, — хихикнул художник, подавая Алану плащ. — Я тоже хочу на море. И чтобы было тепло... и вы рядом.

Алан потрепал его по плечу и вышел из комнаты. Эх, отдых на море. Без женщин. Без проблем. Тихий, спокойный, уютный...

Он широко зевнул. Мечты.

В коридоре его встретил красный и обиженный Берт.

— Кир Алан, — издали начал он. — Не гневайтесь! Я больше никогда вас будить не буду! У него на ресницах застыли льдинки. Плакал, что ли?

— Берт, я тебя сильно ушиб? — Алан заподозрил неладное. — Покажи руку.

Рука распухла и слегка посинела, но перелома, судя по всему, не было. Да уж, силища у герцога есть, а сдержанности нет.

— Прости, — покаялся Алан. — Я даже не помню, когда тебя ударил.

— Да вы как анчута были! — эмоциональным шепотом сообщил слуга. — С кем-то разговаривали, ругались не по-нашенски, а потом, когда я вас разбудить попробовал, швырнули в меня поленом.