За его спиной всхлипнул раб, герцог на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл их, Алвис уже ничего не мог прочесть в его взгляде, кроме усталости и печали.

– Алвис, я хочу, чтобы ты дал мне клятву.

– Вы ведь понимаете, сир, что мои клятвы нерушимы, поэтому я ими не разбрасываюсь.

– У тебя тоже нет выбора, – криво усмехнулся герцог, и Алвис понял, что выбора у него действительно нет. Что здесь и сейчас решается, каким будет этот мир через год, десять лет, сто лет... И что от его согласия или отказа уже ничего не зависит.

– Я дам эту клятву, сир.

Он всматривался в знакомые темные глаза в попытках найти ответ на свои вопросы, понять и предугадать хоть что-нибудь, но видел лишь тьму и бездну.

– Поклянись, что как бы ни сложилось дальше, ты до самой смерти не оставишь моих детей. Я буду спокоен, зная, что у Турена и Дарена есть такой союзник. Я не хочу, чтобы ты их оберегал, хватит и без тебя телохранителей, но я хочу, чтобы ты был рядом в трудную минуту.

За их спинами, уже не таясь, всхлипывал Леонардо, но эти двое смотрели в глаза друг другу, и каждый пытался рассмотреть за бесстрастным взором собеседника истину. Алвис первым отвел взгляд.

– Вы слишком быстро живете, сир,– тихо сказал он.

– Зира говорит точно так же,– хмыкнул Алан. – Леонардо, перестань рыдать, я еще жив. И, клянусь собственным разумом, я не буду марионеткой в его руках, – прошипел он.– Итак, клятва?

Длань закрыл глаза, собирая волю и силу, а когда открыл их, герцог уже стоял рядом с кроватью, между его пальцев мелькал тонкий стилет. Быстро, опасно, завораживающе.

– Силой Длани и честью Искореняющего клянусь стать тенью детей Алана Бешеного Кузнечика. Клянусь быть рядом и... защитить. Если это потребуется.

Алан склонил голову к плечу, словно к чему-то прислушиваясь, а затем кивнул.

– Спасибо. Отдыхай. Леонардо за тобой присмотрит.

С этими словами он стремительно вышел из комнаты, даже не посмотрев в сторону Длани.

– И что это было, Вадий Всемогущий?– прошептал Алвис, без сил опуская веки.

– Он с утра сам не свой, – так же всхлипывая, шепотом ответил ему раб..– Словно смерть свою увидел.

– Нет, твой хозяин не из тех, кто испугается смерти, – не открывая глаза, ответил Длань.– Здесь что-то другое.

***

– Я в библиотеку, передай Мэтью Гарнеру, чтобы заканчивал с посольством без меня. Генерал и Рэй пусть начинают планировать поход в Мирию. Отчитаются вечером. Меня не беспокоить! – гаркнул герцог, и Берт, подпрыгнув от неожиданности, бегом бросился выполнять указания. – А вы свободны!

Охрана не стала спорить и безропотно осталась за дверьми библиотеки. А зря, Алану до дрожи в сжатых кулаках хотелось дать кому-нибудь в морду, коль морда одной черноглазой сволочи недосягаема.

Утром, когда отголоски страсти отошли на задний план, Виктория с ужасом осознала, что она не может противиться желаниям Вадия. И не хочет! Она вновь и вновь прокручивала в голове ночные события, пытаясь понять, какие чувства это всколыхнуло в ее душе, выискивая причины резкой страсти Вадия, анализируя его слова, не веря, а потом понимая, что темный бог этого мира был искренен, но зачем? Какие цели он преследует?

А она? Что испытывала она? Страсть. Только страсть и ничего более? Да она вообще никогда не рассматривала Вадия как мужчину, о каких чувствах можно говорить? Влюбиться в духа? В образ? В сон? Боже, она же не пятнадцатилетняя девочка, чтобы вот так глупо поверить в сказку? Нет! Вадий что-то задумал и просто нагло использует ее в своих целях. Да! Но, черт побери, если так будет продолжаться, она ... Что?

«Получишь регулярный секс. Признай, это было классно!» – влез уже забытый внутренний голос.

– Классно? – зашипела Виктория по-русски, перепугав рабыню, которая принесла герцогу завтрак.

«Тебе же было хорошо».

– Он изнасиловал меня в мозг, не оставил выбора! А может быть, даже повлиял на мой разум, внушив возбуждение и страсть... Черт! Если это так, то...

«То это полный писец, Вика. Но уверен, если бы ты не хотела, ничего бы не получилось».

– Предающее тело, – зло и горько пошутил герцог и взмахом руки отправил перепуганную рабыню вон.

«Ты бы лучше подумала о его фразе, что он ищет по мирам для тебя тело, а это означает, что, когда найдет, прощай, Игушетия, прощай, этот мир, прощайте, дети».

Эта мысль, словно удар под дых, вышибла из легких воздух, сжала сердце костлявой рукой, растоптала все надежды, планы, мечты.

– Нет, – прошептала Виктория, слепым взглядом уставившись на огонь камина. – Нет. Это... это… слишком жестоко даже для него.