— Нет, спасибо, — я мягко и благодарно улыбнулась в ответ. — Думаю, это не займет много времени. Я просто заберу детей, и можно будет ехать обратно. Хотелось бы попасть в город пораньше.

— Тогда я жду вас в машине, — коротко кивнул доктор и сел обратно за руль, при этом продолжая внимательно следить за тем, как я иду по гравийной дорожке к запертой калитке и нажимаю кнопку звонка.

Довольно долго никто не открывал, и Шура опять начала нервничать. Да и мне, признаться, это не слишком понравилось. Но потом в калитке что-то зашуршало, пискнуло-щелкнуло, и она открылась. Уже проходя в вымощенный фигурной плиткой двор, я оглянулась на доктора в машине и поймала его внимательный взгляд и подбадривающую улыбку. И от этого словно внутри стало чуть теплее.

— Мама! — откуда-то сбоку на меня с воплем выскочил младший, с разбега уткнулся лицом мне в живот и тут же пустил слезу.

При том, что бежал он через двор еще вполне бодро и не ревел на ходу, я решила, что все не так страшно, ну просто ребенок резко почувствовал себя в безопасности и его расколбасило. Нормально. Другой вопрос, с какой тварьей дупы в доме отца младшему сыну вдруг стало так некомфортно и небезопасно, что он вцепился в меня изо всех сил и теперь самозабвенно ревет?

— Это что еще за мужик в машине? — вдруг рявкнули с другой стороны, и, обернувшись, я имела неудовольствие лицезреть красного от злости бывшего мужа, нависшего надо мной, руки в боки, челюсть крепостным бастионом. — Ты для него так вырядилась? Ты кого к детям притащила, шлюха?

Шура внутри меня аж задохнулась от обиды и боли. Все же она столько лет любила этого мужчину и была, между прочим, ему верна. От такой явной несправедливости и разочарования ей было так больно, что даже меня проняло. Вот только во мне это рождало ответную злость и ярость. Ах ты слизняк жабоватый.

— Кто здесь шлюха, ты, кобель некастрированный, брошенная тобой женщина или ты, приведший в дом другую, да при живой жене?!

Ух, как мне хотелось сразу многого! Врезать гаду коленом по яйцам, плюнуть в рожу, влепить пощечину какую, к тварям, пощечину, врезать в челюсть, чтоб улетел!

Но младший сын все еще цеплялся за меня, пряча зареванное лицо в новой футболке, и я не могла устраивать безобразную сцену при нем. Даже если его отец наглый невежественный козел, при детях я не буду опускаться до его уровня. Поэтому я выпрямилась и посмотрела на бывшего мужа так, что он даже чуть отступил. Да я взглядом громопотама останавливала, мне этот слизняк на один взмах ресниц, даже Шуриных. Но для начала я отвернулась и наклонилась к сыну:

— Паш, все хорошо. Я хочу поговорить с папой, а ты пока найди Антона и идите в машину.

— Да кто их с тобой отпустит! — начал было снова возбухать Виктор, но у меня к этому моменту кончилось терпение, и, чтобы не пугать ребенка, я всего лишь чуть сместилась в сторону и изо всех сил наступила каблуком на торчащие из пыльного шлепанца пальцы бывшего мужа. И одновременно взяла его за руку, особым образом нажав между большим пальцем и ладонью. Никакой магии, никакого насилия. А пальцы у Шуры, как выяснилось, вовсе не слабенькие, и мышцы есть еще бы, тут их «фитнес» не нужен, потаскай-ка сумки из магазинов и всю жизнь детей на руках, мускулы отрастут, как у профессионального наемника. А на точку-то даже несильно нажимать надо, важнее за кисть придержать, чтоб не вырвался.

— Паш, позови Антона и идите в машину, — все еще улыбаясь, я свободной рукой погладила сына по светлым всклокоченным волосам. — Папа больше не сердится и не возражает.

Папа, может, и сердился. И сказать хотел много чего. Но у него от общего когнитивного диссонанса вкупе с болевым шоком голос пропал. Я же продолжала стоять на его тапке новой туфелькой и не отпускала мужскую руку, время от времени меняя степень нажатия, чтобы ему скучно не было.

Жаль, что дважды такой трюк не провернешь, просто потому, что рослый здоровый мужик гораздо сильнее и если захочет по-настоящему вырвется и в пыль вколотит любую женщину. Ну, ту, у которой магии нет. Сейчас его переклинило просто от неожиданности.

Он же перед собой видел Шурочку, которая за всю жизнь никого пальцем не тронула и голос не повысила. И на тебе.

Во двор выскочил одетый в куртку Антон с перекинутым через плечо рюкзачком, зыркнул на нас обоих исподлобья и молча проследовал за ворота, волоча за собой Пашку. Ох, чую, еще и с ним предстоит объясняться.