— Ты там долбанулась, что ли, мымра толстая? Всю жизнь прожила, язык в задницу засунув, а тут разом чего-то оборзела, — продолжала надрываться Вика, или как там эту новую жену зовут. — Бабка едва собственным ядом не подавилась, а еще орала из-за закрытой двери, что ты каким-то образом подменила ее косметику и она на тебя заявление подаст в полицию. Правда, к утру угомонилась про ментов, но злобы не по уменьшилось.

Шура слушала и не перебивала, хотя я всем нутром ощущала ее болезненное нетерпение. Но она откуда-то знала, что надо дать испуганной разлучнице излить желчь и выговориться, пусть с ругательствами, чтобы та начала, наконец, выдавать и ценную информацию. Шура оказалась права: после потока претензий, оскорблений и нытья эта Вика перешла к тому делу, что нас больше всего интересовало.

— Бабка с утра выдвинула гипотезу, что у тебя, прошмандовки, теперь чего доброго хватит наглости подать на раздел имущества и на алименты. А Виктору надо беречь репутацию, и просто послать тебя не получится, в его компании к этому относятся без восторга.

Шура напряглась, но не проронила ни слова. А с той стороны трубки продолжали распаляться. Видимо, имущество Витеньки его новую жену еще как волновало, и свекровушку она поддержала всеми лапами. А вот сейчас, поставленная в безвыходное положение, вынуждена сдавать планы семейства, отчего буквально корчится.

— Ну они и решили, что жирно тебе будет. Если пацанов вывезти за границу, ты тут в суд хоть заобращайся, ничего не сделаешь. Да плюс будет чем тебя в узде держать, курицу нахальную. Мы… они в интернете смотрели, сколько баб годами бьются, пытаясь хоть увидеться, а мужики только посмеиваются, — в голосе заразы прямо чувствовалось злорадное удовлетворение. Вылезло, даже несмотря на то, что Вика вроде бы понимала не стоит портить отношения с той, у кого на тебя компромат. — Ты же дура, ты же клуша, все деткам, все для них. Сама разрешение перед весенними каникулами подписала, а паспорта их после поездки назад не забрала, идиотка. Так что Витя взял билеты на ближайший рейс, на Кипр. И ключи у него от квартиры твоей есть, съездили и забрали загранпаспорта недоносков. А дальше разберутся. Ты все равно не успеешь, толстуха. А будешь языком трепать…

— Какой аэропорт? — сухо спросила Шура, а я внутренне поежилась от завывания морозного ветра у нее в душе.

— Если ты думаешь, что я…

— Какой. Аэропорт. Быстро.

— Дура! Бочка с жиром чокнутая! Только попробуй рот раскрыть!

— Какой аэропорт? В последний раз спрашиваю.

— Шереметьево! Чтоб ты провалилась по дороге, коза недоенная!

И Вика бросила трубку. Я очень осторожно положила старенький кнопочный Шурин мобильник на колени и откинулась на спинку сиденья. Что делать? Что делать-то?! Понятно, надо мчать и спасать сыновей, но…

— Этого я и боялась, — хрипловатый голос мой, губы шевелятся мои, но слова Шурины. — Все время боялась. Самый большой страх. По рукам себя била, чтобы не лезть в инстаграм, где сейчас эта акция матерей «на коленях», а все равно тянуло, как отравленное вино пить или рану расковыривать.

— Что за акция?

Я аж вздрогнула, когда рядом раздался мужской голос. Совсем забыла про доктора. А он тут. Смотрит внимательно и как-то так не с жалостью, а по-другому, но от этого взгляда чуть теплее и легче вроде бы.

— Женщины, которые в суде выиграли своих детей, а их отцы обманом и взятками вывозят детей за границу или здесь в стране прячут, не подпуская матерей. Приставам плевать, всем плевать. Сейчас эти матери пытаются привлечь внимание к проблеме: фотографируются, стоя на коленях возле службы судебных приставов, и выкладывают в инстаграм, — почти неживым голосом рассказала Шура и вдруг резко повернулась к Александру: — Едем! Быстрее! Должны успеть. Отозвать разрешение на вывоз детей за границу я все равно не успею, но главное, догнать. А там…

С такой решимостью она это выдала, что я даже подумала взорвет транспортный телепорт, если понадобится. То есть, тьфу, аэропорт!..

Александр больше ни слова не сказал, просто рванул машину с места, лихо развернувшись на небольшом пятачке. Я сидела на сиденье, вроде как вернув себе власть над телом, и пыталась дышать ровно. Шурин страх и ее мрачная решимость вымораживали не хуже заклинания ледяной стрелы, пробившей щит во время битвы и попавшей прямо в сердце.

Машина неслась по заполненным другими автомобилями дороге, каким-то волшебством, не иначе, минуя пробки и заторы. Словно по заказу, стоило нам приблизиться к перекрестку со светофором, как он переключался на зеленый сигнал. Я даже успела мельком подумать, что это наверняка неспроста. Но пока нам с Шурой было откровенно наплевать на тайны доброго доктора и его возможные магические силы. Чем больше проходило времени, тем сильнее нас трясло.

Время от времени, без всякой надежды, просто чтобы хоть что-то делать, я набирала на мобильнике номера сыновей. «Телефон отключен или находится вне зоны действия сети».