Молодая и очень красивая женщина с толстой русой косой на пышной груди грустно улыбнулась мне и склонила голову к плечу:

— Какая ты все же шумная, кошмар. Ты так разоралась, что мне даже пришлось вернуться иначе ты бы полвселенной на уши подняла.

— Ну и хорошо, ну и правильно! — я шагнула к ней, стремясь схватить за руку, притянуть, обнять.

Только тут я поняла, что у меня тоже есть тело, но не Шурино, а мое собственное, из прежнего мира.

— Ты такая красивая, — сказала Александра, отступая на полшага и грустно улыбаясь. — Я примерно так себе тебя и представляла. А еще я всегда сама хотела быть такой: решительной, быстрой, сильной. Уверенной в себе. Чтобы все испытания по плечу и ничего не страшно.

— Да кто тебе глупости такие сказал не страшно?! — поразилась я. — Еще как страшно! Точно как и тебе. Но ведь ты и сама научилась перешагивать через страх и действовать! Ничуть не хуже меня. А вот быть такой мамой и такой доброй, спокойной, теплой это то, чего всегда хотелось мне и чего я не умею.

— Без тебя я бы никогда не стала ни сильной, ни смелой, — покачала головой Шурочка. — Это я твоей силой сильная, а сама по себе клуша. Поэтому все справедливо. Ты останешься жить и позаботишься о моих… наших детях, а я уйду туда, куда должна была отправиться уже давно. А у вас все будет хорошо, с мальчишками и добрым доктором. Видела, как он кинулся? Как смотрит на тебя?

— Да не на меня! Дура! — я от страха, что Александра сейчас уйдет, потеряла терпение и способность разговаривать спокойно. — На тебя он смотрит! На тебя! Это же твоя жизнь! Твои дети! Как ты можешь опять просто взять и сдаться?! Оставить их?!

— А кто меня спрашивает? — Шура не рассердилась. — Ты не поняла еще? Я просто не могу остаться. Не может быть две души в одном теле, это разрушает его. Помнишь тот зачет по прикладной некромантии и серую книжицу с чернильной кляксой на обложке, которая лежала на столе у преподавателя? И еще открыта была как раз на странице с описанием?

— Но найдем тебе другую лампочку, придумаем что-нибудь! — не хотела сдаваться я. — Время-то есть, не сразу же тело разрушится!

Я вспомнила! И дурацкий зачет, и дурацкое пособие. Вспомнила! И не собиралась отступать.

— Глупенькая, ты так и не поняла? Не была я ни в какой лампе. Это просто иллюзия, самовнушение, какой-то странный финт разума. Я с самого начала была с тобой в одном теле. Иначе как бы мы слышали мысли друг друга? Как бы я из лампы вдруг перехватывала контроль над телом?

— Но тогда же еще лучше! К троллям лампочку, мы что-нибудь другое придумаем.

— Нет, Шивон. Времени не осталось, — Шура грустно покачала головой, и на ее глаза навернулись слезы. — Понимаешь, ведь я сама отказалась от своей жизни, когда позвала тебя. Так что она теперь твоя.

А я вдруг почувствовала, как она ужасно не хочет уходить и из последних сил старается мне этого не показывать. Как ей горько и страшно, как она уже скучает по своим мальчишкам и, вот странность, по этому непонятно откуда взявшемуся незнакомому мужчине, умеющему молча подставить плечо и не требовать ничего взамен. Это была ее жизнь. Хорошая, плохая, всякая. Она ее прожила и выстрадала, она сама научилась справляться с трудностями, а я… Хорошо со стороны указывать, что все проблемы пустяки! Легко рубить с плеча, если это вроде как не совсем твоя жизнь. Поучать чужую слабость тоже труда не представляет, как и чести. Очень просто сказать ой, да она сама дура, сама виновата, что слабая! Сама отказалась! Сама хотела уйти!

Так чего теперь?! Легко, да даже близкому человеку в запале такое можно ляпнуть, а уж чужому так и вовсе слова сами на язык просятся, греют самолюбие, утешают страхи я не такая, я вот бы не позволила так с собой, да я бы со мной такого не случится! Меня не предадут близкие, я не останусь сломленная и одинокая в тяжелой ситуации. Слова-заклинания. Обвинить того, с кем беда случилась, чтобы уверить самое себя: я в безопасности, я же не такая, это она дура.

М-да только это так не работает. Слабость и беда может случиться с каждым никто не совершенен. И я не имею права из-за минутного Шуриного отчаяния, в котором она пожелала исчезнуть из своего тела, отнимать у нее жизнь. Это не честно, это гадство и свинство, а еще… А еще я успела ее полюбить, эту дурочку из другого мира, такую похожую на меня в своем самопожертвовании и такую другую! В чем-то слабую, в чем-то сильную. Живую. Полюбить как сестру, родную и близкую. Никогда и ни с кем мы еще так не понимали друг друга с полуслова, с полумысли! И разве теперь я смогу забрать ее тело, просто чтобы выжить и не бояться темноты?!