— Нравятся мне жабы, — отрезала Элия и снова отдала меня Хранителю, который топтался рядом. — Не обсуждается.

Жаба посмотрела в мою сторону большими печальными глазами, и я почувствовала к ней странную симпатию. Хотя всегда испытывала брезгливость ко всем скользким, холодным тварям.

Что делать, подруга. Мы обе попали не в то время не в то место. Придется как-то приноравливаться друг к другу.

Элия повязала на лапу жабе красную нить, приложила к ее голове густо-лиловый кристалл и запела так тихо, что я не могла разобрать слов. Хранитель поднес меня прямо к жабе, ее глаза оказались совсем рядом. Свечи ярко вспыхнули и погасли. Я почувствовала, как меня затягивает в нее. Секунда — и вот я уже сидела на столе, пытаясь сфокусировать взгляд.

Господи, я жаба!!!

— Я все слышу! — Элия взяла жабу, то есть меня, в руки. — Предупреждаю в последний раз, — она легонько щелкнула пальцем по моей голове и повернулась к Хранителю: — Счастливо оставаться. Не бойся, старый пень, никто ничего не узнает. Если сам не проболтаешься.

Она завернула меня в шелковый платок и куда-то понесла. Было душно и неудобно, но что я могла поделать? Шли мы долго, пока не повеяло свежим воздухом. И лошадиным потом. Развернув платок, Элия посадила меня на шею черного коня, привязанного к дереву. Ловко вскочив в дамское седло, она тронула поводья, второй рукой придерживая меня. Был самый глухой ночной час, на небе ни луны, ни звезд, но конь шел по дороге уверенно.

— Как тебя звали? — спросила Элия. — Там, у вас.

— Мария. Или Маша.

Я поняла, что в жабьей ипостаси могу думать двумя разными способами. Просто думать и направленно — словно говорю. Именно в этом случае Элия меня слышала.

— Маша, — фыркнула она. — У нас маша — это ядовитый гриб. Мария — нормально. Так и буду тебя звать. Послушай, Мария, я предлагаю дружить. Это нам обеим будет выгодно. Особенно если мне придется войти в твое тело. Или смотреть твоими глазами. Ну, сама понимаешь. Мой другой фамильяр, кот Арт… Он хороший парень, но с ним все сложно. Думаю, у вас проблем не будет.

— А я точно девочка? — с подозрением поинтересовалась я. — Не жаб?

— Ну ты даешь, — расхохоталась Элия. — Буду я там еще разглядывать у жабы, мальчик или девочка. Сама разберешься.

Я хотела ответить что-то ядовитое, но тут издалека донесся стук копыт, и вороной нервно заржал. Другой конь отозвался. Мелькнул, приближаясь, огонь факела.

— Госпожа Элия, — у мужчины, лица которого я не видела, оказался красивый мягкий баритон.

— Принц Арнис, приветствую вас.

Чувственность и открытый призыв в голосе Элии зашкаливали. Я подумала, что принц или эмоциональное бревно, или безнадежный импотент, если услышав это, не стащил ее с лошади и не трахнул прямо здесь. Вряд ли бы она возражала.

— Почему вы одна так поздно?

— Так получилось, принц.

— Я провожу вас до города. Что это у вас? Жаба? Бог мой, какая уродина. Зачем она вам?

Сам ты урод, козел!

Я подумала это в его сторону, но он, похоже, не услышал. Ну да, точно, мои мысли могла понимать только Элия, ведь у нас с ней магическая связь.

— Сделаю приворотное зелье из икры. Для вас, принц.

— Шутите?

— Конечно, — рассмеялась Элия. — Будет у меня дома мух ловить.

Принц переложил факел в другую руку, и свет упал на его лицо.

Оказывается, у жаб тоже бывает тахикардия…

Я еще цеплялась за призрачную надежду, что таким привлекательным его делает мерцание факела. Что при дневном свете все иначе и ничего эдакого. Ну принц — ну и что? Не видали мы принцев… на фотках в интернете. Да и вообще все это особенности жабьего зрения, которое отличается от человеческого. Теперь я хорошо видела в темноте и даже различала цвета, да и охват был намного больше, но все равно… не то.

Самый обыкновенный мужчина, каких десяток на пучок. Примерно мой ровесник, лет двадцать семь — двадцать восемь. Темные волосы, серые глаза, густые брови. Ну да, черты такие… мужественные. Скулы, нос, подбородок. Ну и что? Борода вот еще. То ли борода, то ли отросшая щетина. Колется, наверно.

Ладно, Маша. Хватит притворяться. Это как раз тот самый тип, от которого у тебя мгновенная слабость в коленях и пожар в животе. При том что еще ни одного такого экземпляра в личном пользовании не было, к большой досаде. И, видимо, никогда не будет. Потому что теперь ты, на минуточку, жаба, и этим все сказано. И как бы даже не на минуточку, а на десяток лет. Если эта зараза отпустит тебя обратно, все равно уже стукнет тридцать семь. И во что ты превратишься после такого срока в состоянии живого трупа… ой, нет, об этом лучше не думать.